Василий Сигарев, которого уже успели окрестить российским Триером, в бескомпромиссности не уступает датскому коллеге. Если «Волчок» был ярким многообещающим дебютом, то «Жить» - это картина зрелого и совершенно самобытного мастера с безукоризненной режиссурой и опасной тематикой, требующей максимальной «наготы» от самого автора.
На российскую премьеру второго фильма Василия Сигарева «Жить» многие шли с обреченным видом. Было известно заранее, что за предстоящие два часа Сигарев актуализирует и вызволит на волю самые страшные страхи и болезненные боли и будет невозможным никуда от них деться. Втайне каждый, кто шел, боялся именно своей неготовности воспринять тот концентрат боли, что заложен в фильме, и собственной реакции и поэтому пытался установить защитные шлюзы. Но практически на первых кадрах шлюзы разрушаются, отстранение не срабатывает, волна захватывает и уносит... По окончании сеанса нашлись люди, которые записались в личные враги к Сигареву. Этот факт говорит лишь об отсутствии дистанции. «Жить» невозможно воспринимать отстраненно, исключительно как художественное высказывание. Этот фильм имеет кожное воздействие.
«Жить» состоит из трех поданных параллельно новелл, в которых прорисовываются три лика смерти: потеря детей, любимого и отца. Несчастная женщина, ушедшая в запой после смерти мужа и забросившая своих дочерей, становится на путь истинный и ждет приезда двух детей из детдома... но автобус не доезжает до пункта назначения. ВИЧ-инфицированная пара венчается в маленькой церквушке, чтобы и на том свете быть вместе, не зная, что смерть одного из них настанет слишком скоро, и не от болезни... Маленький мальчик, постоянно находящийся под жестким прессингом своей матери и отчима, то и дело смотрит в окно, чтобы увидеть там своего папу, который уже лежит на дне реки... Все дальнейшее - попытка трех людей, трех темпераментов, трех возрастов справиться с обрушившейся на них реальностью. Сигарев показывает семь кругов внутреннего ада, пройти которые удается не каждому герою. Причем показывает не пунктирно, не условно, а останавливаясь на каждом круге и всматриваясь в его «интерьер». Сложнее всего для понимания оказывается история с мальчиком, в которой расставляются все точки над i только ретроспективно, когда реальность отделяется от воображения и попытки найти виноватого в смерти отца.
Василий признается, что изначально хотел снять жанровое кино на чрезвычайно популярную в последнее время тему - апокалипсис, однако передумал, поскольку потерял интерес к абстрактному и сосредоточился на частном: на личном конце света, который наступает с потерей самых близких. В отличие от пригламуренной «Елены», которую Андрей Звягинцев тоже предлагает рассматривать как апокалиптичный фильм, «Жить» Сигарева предельно натуралистичен. От театральности, которая была свойственна «Волчку», в нем не осталось и следа. Однако то, что в «Волчке» воспринималось как особенность детского мифологического сознания, в «Жить» оборачивается настоящим магическим реализмом: в реалистичную картину мира Сигарева магическая составляющая проникает практически незаметно, с черного входа, без несостыковок со стилистикой предыдущих эпизодов. Возможно, все дело в том, что почву для такого художественного метода заранее подготавливали разбросанные по всему фильму символы из русского фольклора, предрекающие неминуемость трагедии.
Сигарев стоит особняком в российском кино. Он очевидным образом выбивается из «новых тихих». Вкрадчивые интонации ему не близки. Вопль его оглушающе громок и внятен. Возможно, именно поэтому слышны жалобы на отсутствие катарсиса. Но он есть. Просто если крик отчаянья у Сигарева слышен всем, то катарсис очень тихий и едва уловимый. Но от этого не менее важный.
«Жить» - безусловно опустошающий фильм. Но в этом и есть его врачевательная (если такую все же стоит искать в искусстве) особенность: пустота имеет свойство быть заполняемой. «Жить» Сигарева - это освобождающий крик, который приходит на место тягостному молчанию. И, выкричавшись, можно, нужно жить дальше.