У героини фильма Василия Сигарева " Волчок " есть особенность — не желая вести неприятный для нее разговор, она отвечает собеседнику последним слогом произнесенной им фразы: "Зачем ты туда пошла?" — "Ла!" , "Останься, ну пожалуйста!" — "Та!" . Она действительно не слышит, не чувствует то, что было раньше, ограничивая себя узкими рамками настоящего, в котором, как она считает, жизнь должна быть сладкой, а что уж будет потом — тоже неважно.

Где найти друга

Сценарий " Волчка " написан Сигаревым по рассказам сыгравшей главную роль актрисы Яны Трояновой о своем детстве и отношениях с матерью. Будущего режиссера они, что видно по фильму, опрокинули и унесли: впоследствии, когда Яна стала его женой, а сценарий был написан, Сигареву предлагали его выкупить, но он согласился участвовать в проекте только в качестве режиссера. Возможно, чтобы не отдавать в чужие руки раненое детство любимой женщины.

Вторая героиня "Волчка", маленькая дочка первой, никак не приписана к настоящему, не обозначена в нем; режиссер лишает ее каких бы то ни было живых друзей, одноклассников, вообще других детей (и позже — подростков) ее возраста, будто бы героиня, как и все женские персонажи безымянная, вообще не существует. Это лишь подчеркивается тем, что девочка, озлобившаяся на вечно покидающую ее ради интимных встреч мать, начинает ходить на кладбище и находит там себе единственного друга — прикрепленную к кресту фотографию утонувшего мальчика.

Своя страшная сказка

В одном из эпизодов размягченная встречей с подругой-лесбиянкой мать (похоже, это единственный раз, когда она получает сексуальное удовлетворение) рассказывает девочке сказку о том, как она нашла ее на кладбище в мешке, всю покрытую волчьей шерстью. После чего девочка, уже и так напоминающая мрачных маленьких черноволосых персонажей фильмов ужасов, уходит через изображенный на фотообоях лес к могилам и крестам — в собственную страшную сказку. Там могли бы жить с ней Волчок и Ежик, но подаренный матерью волчок мертв, поскольку сделан из пластмассы, а ежика девочка задушила — может быть, потому, что она сама изначально мертва.

Мать не говорит в фильме о том, что хотела бы дочь убить, хотела бы, чтобы ее никогда не было. Но это страстное желание прослеживается и в слове "груз" , которым она считает ребенка еще с младенчества, когда рожденная в снег дочь весила обычные для советских младенцев 3200; и в короткой полуразмытой сцене, где девочка расстегивает рубашку на матери, будто желая, чтобы та ее покормила, но женщина брезгливо и с ужасом отбрасывает девочку, которую не кормила молоком ни разу: сразу же после родов она села в тюрьму и увидела дочь лишь в семилетнем возрасте.

Модели психоаналитика

Свой выбор — быть матерью или женщиной — она явно сделала еще беременной. Об этом выборе пишет французский психоаналитик Каролин Эльячефф в своей книге " Дочки матери: третий лишний " : " Каждая женщина, которая стала матерью, вынуждена противостоять двум противоположным моделям осуществления материнской роли, соответствующим двум наиболее противоречивым предписаниям: будь матерью или будь женщиной… будь передаточным звеном фамильной линии или будь уникальной и неповторимой, будь индивидуальностью. Будь нуждающейся и зависимой или будь автономной и самодостаточной. Будь достойной и уважаемой или будь привлекательной и желанной " . И взрослая героиня " Волчка " яростно выбирает второе, отвергая первое и давая тем самым дочери установку: " Не живи! " Выросшие с такой установкой нежеланные дети часто склонны к саморазрушению, но этой темы режиссер, так и не сделавший выбор между реализмом и нереальностью, не касается, устраняя уже совсем ненужную девочку самостоятельно.

Была ли девочка

Была ли девочка, живая или мертвая, остается неясно: Яна Троя нова, на чьей энергетике держится весь " Волчок " , существует в фильме в двух ипостасях — играет роль матери и озвучивает " взрослым голосом " воспоминания неизвестно как обретшей такой голос дочки. И это похоже не столько на фильм, сколько на психотерапию, где все главные роли, все голоса в разыгрываемой жизненной ситуации принадлежат тому, с чьей историей и с чьим желанием — простить и понять свою мать — в этот момент идет работа.

Смерть младшей героини в таком случае служит не только для того, чтобы заставить зрителей по выходе из кинотеатров броситься звонить детям и родителям ( хотя свою " душераздирающую " функцию " Волчок " выполняет исправно), но и для того, чтобы показать, что детская часть, которую принято называть " внутренним ребенком " , уже не играет главной роли. Но в реальности убить ее до конца, по счастью, невозможно.

Статья опубликована в издании "Газета", №186 от 5 октября 2009