Сценарий «Страна ОЗ»

Василий Сигарев

Андрей Ильенков

Занимательная этология

Сценарий фильма «Страна ОЗ»

Этология – наука о генетически обусловленном поведении животных, в том числе человека, и проблемах его эволюции. Что означает: свинья бобра не родит.

 

 

1

Ленка в трусах и кофточке с прозрачными рукавами красится, глядясь в трельяж, на который щедро наклеены салфеточные снежинки. Ногти у неё частично в клочках пельменного теста. За спиной работает телевизор.

На газовой плите варится в кастрюлях разных калибров картошка в мундире, яйца (вместе с картошкой), свекла, картошка без мундира, свиные лытки с добавлением лавров.

Стол в маленькой кухне припорошен мукой, на нескольких фанерках выстроились стройные ряды пельменей в количестве более трехсот штук. Помимо пельменей на столе имеется неосвоенное тесто, некоторое уже раскатанное. Однако тарелка из-под фарша пуста.

Любка (она же теть Люб, баба и ма) толчет в столовой ложке чайной ложкой таблетки.

Димка сидит на диване в зале, в котором красуется наряженная елка, и что-то там разглядывает у себя в штанах, то есть под ними. Иногда трогает это рукой, поглядывая на дверь.

Любка заправляет толченые таблетки водой. Пальцем готовит суспензию.

ЛЮБКА. Димка, иди пей своё!

Димка срывается с дивана, бежит на кухню. Подбегает к Любке с открытым ртом и закрытыми глазами. Та вливает ему в рот лекарство. Димка закрывает рот, стоит с кислой физиономией.

ЛЮБКА (ласково так). Чё?.. На, запей, зайчик. (Дает ему желтой газировки из полуторалитровой бутылки.)

Димка пьет, запрокинув бутылку к потолку и пуская в неё белые крошки таблеток.

ЛЮБКА. Тесто осталось, ушек тебе наделать?

Димка жмет плечами, не отрываясь от бутылки. Любка идет в ванную. Шумит водой.

Димка пьет, не переводя дыхания.

ЛЮБКА (из ванной). Димка, ты тут ногти настриг?

Димка жмет плечами. Пьет.

ЛЮБКА. Ну дак чё?

Димка отрывается от бутылки, в которой уже меньше четверти. Тяжело дышит.

ДИМКА. Чё? (Снова прикладывается к бутылке.)

ЛЮБКА. А ты чё, у нас семипалый, зайчик? Где еще два? (Выходит с горсткой ногтей на ладони.)

Димка допил бутылку, поставил на подоконник.

ЛЮБКА (вытряхнула ногти в мусорное ведро). Кого спрашивают-то?

ДИМКА. Чё?

ЛЮБКА. Где два ногтя, говорю?

Димка не отвечает, идет из кухни. Рыгает.

ЛЮБКА. Ушек налепить?.. Ты чё, зайчик, всю бутылку выхалкал?

ДИМКА (из зала). Чё?

ЛЮБКА (берет бутылку, идет за ним). Ты, зайчик, целую бутылочку оприходовал у нас?

Димка молчит.

ЛЮБКА. Ну всё, будешь на Новый год тархун пить.

ДИМКА. Ну, баба!

ЛЮБКА. Чё – баба?

ДИМКА. Ну, баба…

ЛЮБКА. Всё. Не бабай. Ленка, ты представляешь, полторашку в одно рыло выдул.

ДИМКА. Ну, баба…

Любка заглядывает в комнату, где красится Ленка.

ЛЮБКА. Представляешь. Ой, бедненькая, жалко как тебя. Будешь там в Новый год сидеть, как бабариха.

По телевизору показывают репортаж ТАУ о таджике наркокурьере-глотателе. Любка на некоторое время зависает, смотрит.

ЛЮБКА. Ничёго они тебе первую смену поставили. Чё, закрыть на праздники не могли? Хотя с утра уже за пивом побегут – самая прибыль. Пиво еще продают в киосках или всё уже?

Ленка жмет плечами.

ЛЮБКА. Если запретят торговать, то и киоски накроются. Напридумывают, напридумывают абы чё… А это не ваш нерусский? Хозяин?

ЛЕНКА (оглядывается). Где?

ЛЮБКА. Вон, поймали…

ЛЕНКА. Не знаю, я его один раз видела.

ЛЮБКА. Канал-то вроде наш.

ЛЕНКА. Может.

ЛЮБКА. Слышь, я тут… (Достала из кармана халата телефон, понажимала кнопки.) Не знаешь, что такое куни́?

ЛЕНКА. Не.

ЛЮБКА. Пришла эсмэска: любите куни́? Чё это может быть? Может, продают чё?

ЛЕНКА. Японская кухня.

ЛЮБКА. С рыбой?

Ленка пожала плечами.

На экране глотатель без штанов сидит над эмалированным тазом. Самое интересное заретушировано размытым полем. Любка приглядывается.

ЛЮБКА. Ой, мама родная!

Ленка оглядывается.

ЛЮБКА. Высирать всё заставили… Ой, чё творится. Туда уже суют. Слышь, я одну знала, она молоко в пакетах так с молокозавода выносила. В пластиковых пакетах, не коробках. По литрику за раз. Я ей говорю, чё ты молоко таскаешь, суй сливки или маслице. Нету доступа, говорит… Совсем уже.

В это время открывается входная дверь, на полпути стопорится о разбросанную обувь. В щель протискивается Ирка с коробкой настольного хоккея.

ИРКА (шепотом). Ма…

Любка выглядывает в коридор.

ИРКА. Спрячь это от него.

ЛЮБКА. Подарок, что ли?

ИРКА. Тихо ты.

Любка идет к ней, по пути закрыв дверь в зал, где Димка включает и выключает гирлянду на елке и одновременно играет в телефон.

ЛЮБКА (берет хоккей). Чё не ночевала-то?

ИРКА. Корпоратив, забыла? Ленка не ушла еще?

ЛЮБКА. Собирается. (Идет на кухню, лезет на антресоли, заталкивает коробку. С  антресолей.) Твой-то архаровец, представляешь, совесть не поимел, бутылку «Дюшеса» в одну харю выдавил…

Ирка проходит в комнату к Ленке.

ИРКА. Пиздец!

ЛЕНКА. Чё?

ИРКА. Да грек этот вообще всё попутал. С балкона скинул. Пойдем по баночке выпьем, расскажу.

Ленка одевается.

ИРКА. Хотела еще на корпоративе чё-нибудь замутить. Нет, блять, любови приспичило…

Заглядывает Любка.

ЛЮБКА. В кого ты, Ирка, такая матершинница?

ИРКА. В тебя.

ЛЮБКА. Где ты от меня слышала?

ИРКА. Ага.

ЛЮБКА. Не наговаривай давай… В думе за это штраф сделали вообще-то. Так что… Пойдете, что ль, куда?

ИРКА. Ма, ну чё ты вечно, все тебе знать надо.

ЛЮБКА. Я чтоб «Дюшесу» купить, если пойдете.

ИРКА. Куплю.

ЛЮБКА. Представляешь, целую сиську в один рубильник высосал.

ИРКА. Не представляю.

ЛЮБКА. А мы уже пельменей три доски налепили. В морозилку не лезут, на балкон боюсь – птицы поклюют.

ИРКА. Давай только не про балкон!

ЛЮБКА (заглядывает в телевизор). Этот-то покакал?

ИРКА (закатывая глаза). КТО?!

Зтм.

 

2.

Ленка и Ирка стоят на автобусной остановке с баночками коктейлей. Еще две баночки охлаждаются рядом с ними. Там же бутыль газировки.

Ирка курит.

ИРКА. Звоню, не открывает. Звоню, не открывает. А я уперлась…

***

Ирка в глазке с коробкой хоккея. Непрерывно жмет на кнопку звонка.

Крупный длинноволосый мужик с греческим носом отлипает от глазка, одними губами по-гречески произносит: «Гамо́ то муни́ су». Идет в комнату, включает греческую музыку. Возможно, даже «сиртаки».

Звонок обрывается. Грек подходит к двери, решительно открывает. Хватает Ирку в объятия, кружит в танце. Вот они в комнате. Ирка хохочет.

ГОЛОС ИРКИ. Смотрю еще: стол накрыт. Ждал кого-то, видно, кентавр горбоносый! Конфеточки, шампусик, икорочка. Новый год у него… А сам и кружит, и кружит…

У софы накрыт столик: икра, шампанское, конфеты. Грек кружит Ирку в танце возле  балконной двери. Ловким движением руки он поднимает дверную ручку, а на втором обороте распахивает балкон.

Сквозняк романтично и трагично подхватывает белоснежный тюль.

Танец перемещается на середину комнаты. Волосы танцоров красиво развеваются. Грек впивается в Иркины губы, прижимает её к себе. Коробка с хоккеем сжимается между ними, как взволнованное сердце.

Один оборот, два оборота, три оборота – и они на балконе.

Один этаж, два этажа, три этажа – и Ирка лежит в сугробе под балконом. Смотрит в черное декабрьское небо круглыми глазами, прижимает к груди коробку с хоккеем. Одинокие пушистые снежинки ложатся на её скудные ресницы.

ГОЛОС ИРКИ. В общем, я лежу и охуеваю. Может, у них там так принято ухаживать, но мне, блять, как-то непонятны такие брачные традиции…

***

Ирка залпом допивает коктейль. Закуривает, выпускает дым в небо.

ИРКА. Пойдем ему пиздюлей дадим.

ЛЕНКА. У меня ж смена.

ИРКА. Да хуй с ней, со сменой. Опоздаешь. Сегодня Новый год вообще-то! (Открыла вторую баночку, сделала большой глоток.)

ИРКА. Праздника просто хочется.

Помолчали.

ЛЕНКА. Ну, пошли.

ИРКА. Петард потом зато купим…

Собрали пожитки, двинулись вдоль дороги, шире обычного расставляя ноги, чтобы не поскользнуться на каблуках. А Ирка достала телефон и включила в нем музыку.

Зтм.

 

3

Ирка и Ленка с баночками коктейлей поднимаются по лестнице «хрущевки». Ирка еще и с бутылью газировки. Остановились между вторым и третьим этажом.

ИРКА (шепотом). Стоим тут. Короче, план такой. Я, типа, ничего не помню, позвоню, вытащу его в подъезд, и тут мы его нахлобучим. (Подумала.) Надо было монтировки какие-нибудь взять, что ли… (Еще подумала.) Может, ему под дверь насрать просто?

Ленка жмет плечами.

ИРКА. Жирно ему будет. Может, у них там это новогодние традиции, и они так друг друга поздравляют в своей Греции. Гомики, кстати, говорят, от них пошли. После вчерашнего приема уже ничему не удивлюсь. И знаешь, вот эти вот… (показала между пальцами эталон в три сантиметра) моллюски  на статуях — ни хуя не мифы Древней Греции. Такую культуру проебали, говноеды. Всё. Лучше мы по-русски поступим: опиздюлим чудовище заморское. Короче, я пошла. Если чё, у него кочи – вцепляйся, не стесняясь.

Ирка поднимается на этаж, встает напротив двери. Вдыхает. Звонит. Ждет, глядя прямо в глазок.

Без ответа.

Ирка звонит.

Тишина.

ЛЕНКА (шепотом). Чё такое кочи?

ИРКА (широким жестом руки показывает длинные волосы, шепотом). Патлы… (Звонит.)

ИРКА. Слушай, я вчера на корпоративе такое вино пила. Шабли. Вкусное, зараза, хоть и сухое. Попробуй как-нибудь… (Снова звонит.)

Дверь не открывают.

Ирка допивает коктейль.

ИРКА (громко). План «б». (Пинает дверь.)

ИРКА. Открывай, чудовище горбоносое, твоя смерть пришла! (Пинает.)

ИРКА. На ксески́со то ко́ло су! (Пинает несколько раз.)

ИРКА. Открывай, пою́стис гнойный! Я тебе щас под дверь подарочек насру!

За дверью зазвучали первые аккорды «сиртаки». Ирка бросает взгляд на Ленку, поднимает указательный палец. Тут распахивается дверь, и Ирку втаскивают в квартиру. Бутылка выпадает из её рук и катится по ступенькам к ногам Ленки.

Дверь захлопывается.

Бутылка достигает площадки и разражается фонтаном газировки, окатывая стены и Ленку.

Ленка смотрит то на закрытую дверь, то на бутылку. Долго смотрит.

Наконец музыка за дверью смолкает, а вместе с ней заканчивается извержение из бутылки.

Ленка делает глоток из банки. Еще один. Начинает медленно спускаться. Выходит на улицу, озирается, идет вдоль стены с надписью: «Осторожно, сосульки». Заходит за дом, движется к темному пятну на снегу.

Ирка лежит на спине под балконами. Ленка подходит к ней. Смотрит.

ЛЕНКА. Хочешь попить? (Протягивает коктейль.)

Ирка молча берет банку, пьет.

ИРКА. Вызывай «скорую»…

Зтм.

 

4

Маленький киоск с решеткой на окне, весь заставленный ящиками с товаром. Холодильник. Огромный, красный от нагрева, тэн. Андрей разглядывает в открытое окно летающие в морозном воздухе похмельные «протуберанцы-инфузории», которые совершают хаотичные движения, не лишенные, однако, структуры. Их две, и они сперва медленно плывут слева направо, а после резко возвращаются на исходную точку, чтобы начать сначала.

Слева от «инфузорий» появляется расплывчатая фигура и движется к киоску. Приблизившись, фигура обретает очертания мужчины. Он делает маневр и пропадает из поля зрения Андрея, а потом возникает перед самым его носом с заточкой.

МУЖЧИНА. Дядя, кассу гони…

Андрей подается назад, в глубь киоска.

АНДРЕЙ. Хо, ни хера себе, Дюк. Ты как тут?

ДЮК. Лысый. Говорил тебе: облысеешь.

АНДРЕЙ. Когда?

ДЮК. Ну когда, в учебке, забыл? Давай открывай.

Андрей открывает дверь киоска, Дюк входит.

Зтм.

 

5

Ленка возле больницы. Звонит по телефону.

ЛЕНКА. Теть Люб, у нас чипэ…

Любка на другом конце режет салаты, запихивая обрезки в рот. Говорит по телефону на блестящей цепочке.

ЛЮБКА. Куда приехали?

ЛЕНКА. Ирка копчик сломала.

ЛЮБКА. Курицу, что ли?

ЛЕНКА. Ирка.

ЛЮБКА. Кто говорит-то?

ЛЕНКА. Это я – Лена.

ЛЮБКА. А чё номер не определил? Кто?

ЛЕНКА. Лена.

ЛЮБКА. Ленка, ты?

ЛЕНКА. Я.

ЛЮБКА. А номер не определил, что ли? Вы где?

ЛЕНКА. Ирка копчик сломала…

ЛЮБКА. И чё? Мне теперь денег на телефон тебе положить?

Пауза.

ЛЮБКА. Слышь ты, петушара, хуль ты мне зво́нишь?! Тебе там делать не хуй стало? Скучно тебе, блядь хуева? Тебя там еще не отпетушили, в твоей зоне?! Шампунем себя поеби и успокойся, обмылок хуерыжный, хуева кочерыжка… Пошел на хуй, петушара дырявый! (Бросила трубку.)

Ленка постояла, поразглядывала телефон. Набрала.

У Любки заиграла: «Мама Люба». Любка сняла трубку.

ЛЮБКА. Лен, ты? Представляешь, зво́нят с зоны, деньги вымогают. Нашли манеру, номер прячут и зво́нят. Вы где ходите-то?

ЛЕНКА. Теть Люб, мне как до киоска доехать?

ЛЮБКА. А ты где?

ЛЕНКА. У больницы.

ЛЮБКА. А чё ты там делаешь?

ЛЕНКА. Ирка копчик сломала.

Любка помолчала, протерла жопкой огурца лицо.

ЛЮБКА. Знаешь чё, Лен, пошла ты тоже на хуй, пиздоголовая… (Положила трубку.)

Ленка постояла, пооглядывалась.

Из больницы вышел Дед Мороз в бахилах, просеменил к дороге, протянул руку, поймал машину. Уехал. Ленка пошла по его следам, протянула руку.

Черная «Toyota Camry» проехала мимо, потом остановилась и сдала назад. За рулем обнаружился молодой человек в бледно-сиреневой менеджерской рубашке. Из кармана торчал «Паркер». В ухе была хендсфри- гарнитура. Пиджак аккуратно висел на заднем боковом стекле.

ЛЕНКА. На Торфорезов улицу – знаете?

Водитель то ли кивнул, то ли покачал головой.

ЛЕНКА. А денег сколько надо? Сто пятьдесят есть…

Водитель утвердительно моргнул. Постучал по рулю. Ленка села на заднее сиденье. Тронулись.

ЛЕНКА. С наступающим.

Водитель не ответил.

ЛЕНКА. А у меня сестра копчик сломала.

Водитель снова не ответил. Едут по объездной дороге. Догнали машину с Дедом Морозом. Тот на переднем сиденье ест чебурек, приспустив бороду. Ленка улыбнулась. Вдруг водитель издал странный звук, похожий на рычание, и машина поехала быстрее. Ленка отыскала его изображение в зеркале заднего вида. Водитель смотрел куда-то в область своих ног.

ЛЕНКА. А…

ВОДИТЕЛЬ (поднял голову). Левая!

ЛЕНКА. Што?

Водитель вместо ответа нагнулся, порылся в бардачке, не сбавляя скорости. Они чудом проехали на красный меж двух машин. Водитель отыскал шариковую ручку, пишет у себя на руке. Ленка хочет что-то сказать, но лишь шевелит руками.

ВОДИТЕЛЬ. Правая будет?

ЛЕНКА. Поворот?

ВОДИТЕЛЬ. У них две…

ЛЕНКА. Это вы по телефону разговариваете?

Водитель крякнул. Почесал щеку.

ВОДИТЕЛЬ. Правая еще будет?

ЛЕНКА. Я не знаю.

Водитель начал склонять голову к рулю. Машина стала медленно смещаться в сторону встречной полосы. Ленка ткнула водителя пальцем.

ЛЕНКА. Эй…

Водитель резво «проснулся», огляделся, вернул машину на свою полосу. Пободрствовал десять секунд и стал снова погружаться в кому.

ЛЕНКА. А можно я тут выйду?

Водитель не ответил.

ЛЕНКА. Я уже приехала. (Ткнула водителя пальцем.)

Водитель «проснулся».

ВОДИТЕЛЬ. Щас я тебя наберу… (Достал телефон, жмет кнопки.)

Проехали в узкий промежуток между машинами, стоящими на светофоре. Даже не поцарапали.

ЛЕНКА. А можно я здесь выйду?

ВОДИТЕЛЬ. Истёк…

ЛЕНКА. А можно остановить.

ВОДИТЕЛЬ. «Сникерс» хочу… (Выронил телефон, громогласно простонал, потом столь же громко зевнул. Нажал на газ.)

ВОДИТЕЛЬ. Левая! Левая – совсем не правая.

ЛЕНКА. Эй…

Свернули на трассу. Пролетели мимо гаишника, который хотел было махнуть им жезлом.

ЛЕНКА. Вас там гаишник тормозил.

Водитель зарычал, изображая звук работающего на пределе двигателя. Это ускорило машину до рекордных110 км/ч, отчего её закидало на заснеженной дороге. Ленка схватилась за сиденье, лицо у нее исказилось.

ЛЕНКА. А можно я тут выйду?

Водитель перестал рычать, но скорость не снизилась. Ленка заглянула за сиденье. Он спал, опустив голову почти на руль, одна его рука почесывала щеку. Ленка ткнула пальцем ему в плечо. Реакции не последовало. Ленка потрясла его.

ЛЕНКА. Эй. (Еще потрясла.)

Рука водителя выпустила руль и полезла зачем-то ему в штаны. Спряталась там.

ЛЕНКА. Эй.

Машину повело в сторону обочины. Ленка попыталась достать его руку из штанов. Не смогла.

ЛЕНКА. Да, блин, вы рулите там… Вообще уже! Эй!

Машину подбросило.

ЛЕНКА. Чё вы не рулите? Эй!

Подбросило. Ленка отцепилась от водителя, легла на сиденье. Перекрестилась. Вжалась лицом в угол. Машину снова подбросило. Ленка вцепилась в сиденье. Машину еще раз подбросило. По салону полетели предметы.

ЛЕНКА. Вы рулите там!

Удар. Ленка чудом удержалась на сиденье. Мотор заревел с удвоенной силой. Однако машину перестало трясти. Ленка подняла голову с сиденья. Огляделась. Вокруг машины висел такой снежный туман, что было непонятно – едут они или стоят. Водитель, почесывая щеку, мирно спал. Вдруг открылась передняя пассажирская дверь. В салон протиснулась широкая, вся в снегу, спина гаишника. Он отряхнул ноги за пределами машины и только тогда уселся.

ГАИШНИК. Далеко едем?

Вынул ключ из замка зажигания. Двигатель заглох. Снежная буря вокруг машины утихла, и стало понятно, что они стоят в сугробе за пределами дороги. Гаишник заглянул в лицо водителю. Проорал куда-то наружу.

ГАИШНИК. Да он упоротый!

Ленка зачем-то снова легла на сиденье.

Зтм.

 

6

Киоск.

ДЮК. Давно ты тут?

АНДРЕЙ. С лета. А ты чё делаешь?

ДЮК. Отдыхаю пока. Месяц назад откинулся.

Молчат.

ДЮК. Ну чё, начнем провожать? (Достает бутылку водки.)

АНДРЕЙ. Давай эту потом. (Являет из-под прилавка два похожих на йогурт, стаканчика водки с крышкой из фольги.) Основной доход.

И тут в окошко просунулся какой-то мальчик в простудах и красной куртке.

МАЛЬЧИК. Дайте «ЛД» красный.

Андрей прячет водку.

ДЮК. Не оперился еще.

МАЛЬЧИК. Чё, жалко?

ДЮК (Андрею). У тебя когда смена заканчивается?

АНДРЕЙ. По идее, уже закончилась.

ДЮК (мальчику). Понял? (Закрыл окошко и водрузил табличку: «Закрыто».)

Мальчик постучал.

ДЮК. Чё-то я не вижу, чтоб закончилась.

АНДРЕЙ. Лена какая-то должна прийти. Новенькая. Чё-то не идет.

Мальчик постучал.

ДЮК. Новый год где справляешь?

АНДРЕЙ. К родителям, поди, поеду.

ДЮК. Предлагаю дать родителям отдохнуть и рвануть в общагу ЦэПэХа, к шмарам.

АНДРЕЙ. Ну, не знаю…

Мальчик постучал. Дюк встал, вышел на улицу, за воротник развернул мальчика и пинком отправил в сугроб. Вернулся.

ДЮК. По случаю напоминаю, что ответ «не знаю» в природе отсутствует.

Зтм.

 

7

Темнеет. По дороге едет эвакуатор. На нем черная «Toyota». На заднем сиденье Ленка. Грустно смотрит за окно.

Зтм.

 

8

Киоск.

Андрей и Дюк дружно мочатся за киоском на снег, или, точнее, такой янтарный полуметровый сталагмит фантасмагорической формы. Дюк уперся головой в металлическую стену.

ДЮК. Где эта маромойка? Подозреваю, что тебя кинули, Андрей. Она уж небось давно в санях полеживает и обоссала все колготки. Сильно бухает?

АНДРЕЙ. Не знаю, я её не видел ни разу.

ДЮК. Либо, как подсказывает многолетний опыт, это баба хози, и теперь ты будешь все её смены как с добрым утром за неё отсиживать. А в данный момент она либо долбится с ним, либо режет овощи на плов с нутом.

АНДРЕЙ. Ну, может…

Зтм.

 

9

Эвакуатор стоит на заправке. Ленка открыла дверцу машины, выбралась наружу, спустилась. Быстро, утопая в снегу, пошла в сторону дороги.

Зтм.

 

10

Киоск.

ДЮК. Я тоже не привык, что, если мне нужна булка хлеба, нужно платить за нее деньги. Такая же хуйня тут у вас на гражданке с маслом, сахаром, бациллой, не говоря уже про бухач. Слетай-ка ты, бурый дед, ножками в магазин да в очереди постой. А перед тобой гнойный пидор в очках. Ты ему говоришь культурно: «Съебался!», а он рот открывает. Ну, ясно, нюхальник вскрывается. А прикинь, рядом старый гомик, его вообще не трогали, а он зовет милицию. Вот как, значит, теперь живем!

АНДРЕЙ. Не, а как? У нас же не коммунизм и не армия.

ДЮК.          Ладно, платить так платить. А деньги где брать? Можно землю копать; можно говно возить; можно полы сосать, а можно болты точить или мусор убирать. А где нормальное дело, там имеются свои нормальные пацаны; а в чиновники не зовут; а сидеть халдеем в ларьке и любому козлу улыбаться не всякий хочет, ясно?

АНДРЕЙ. А ты пробовал?

ДЮК. Пробовал. Хозяин хач. Говорит мне: «Вокруг ларька подмети». Я говорю: «Анвар, ты попутал?», а он мне: «На «ви» надо разговаривать!» Ну, короче, как он уехал, я просто выручку — в карман, товара, сколько вошло, — в сумку, и пошел домой. Вот и скажи, как быть?

АНДРЕЙ. Ну, другие же работают.

ДЮК.          Что? Другие работают?! А что такое другой? Другой есть такой человек, который сам себе сапоги чистит, кровать заправляет сам, сам бегает за чем нужно, обед сам готовит, надо будет — и полы отсосет. Что ему сделается?

Зтм.

 

11

Темно. Ленка идет по обочине трассы. Останавливается джип на огромных внедорожных колесах. Весь в наклейках. Открывается окно, показывается мужчина, похожий на Евгения Ройзмана.

МУЖЧИНА. Девушка, у вас все в порядке?

Ленка не отвечает, идет дальше. Джип едет за ней.

МУЖЧИНА. Давайте подвезу вас.

Ленка не отвечает.

МУЖЧИНА. Девушка…

Ленка идет.

МУЖЧИНА. Замерзнете же. Куда вам? Давайте подвезу.

ЛЕНКА (не оборачиваясь). Уже один наркоман довез. (Свернула с дороги, пошла в снег.)

Джип даже остановился.

МУЖЧИНА. Я мэр, вообще-то.

ЛЕНКА (не оборачиваясь). А чё не президент уж…

МУЖЧИНА. И вас с Новым годом…

Зтм.

 

12

Киоск.

Выпивают.

Андрей наблюдает (поглядывает), как в глубине двора баба пытается вести домой пьяного мужика.

ДЮК. Я прихожу такой, а она с подружкой целуется. Я говорю: «Вы чё, лесбиянки?» А она: «Нет, мы феминистки».

АНДРЕЙ. А вот у меня есть один приятель. Он хочет, чтобы на него жена поиспражнялась. А она отказывается.

ДЮК. Твой приятель извращенец, и лучше бы ему не жить.

АНДРЕЙ (вздыхает). Лучше бы не жить…

ДЮК. Твой приятель не прав: женщину невозможно заставить испражняться на мужчину. Чтобы заставить, нужна железная воля, а волевому мужчине быть обгаженным совершенно незачем. Так что пусть твой чмошный приятель намотает себе на ус, что он не прав, и совет ему — не делиться своей проблемой с нормальными пацанами, и совет тебе — прервать порочащую тебя связь либо уже общаться только с этим уродом, потому что ты, наверное, пожимаешь ему руку, а потом здороваешься за руку с нормальными ребятами.

АНДРЕЙ. Честное слово, я никогда не подавал руки этому человеку.

ДЮК. И если твой приятель такой мазохист, то почему бы ему просто не податься в пидоры? Когда на тебя срут — это, понятно, унизительно, но все равно же унизительней, когда ебут.

АНДРЕЙ. Для мужика?

ДЮК. Для всех!

АНДРЕЙ. Я слегка недопонял. Так ведь женщины, некоторым образом, для того и созданы…

ДЮК. Пидоры тоже для этого созданы, так что, в жопу их целовать за это? В жопу их ебать, а по ебалу пиздить! Как и баб. Слушай меня очень внимательно. Не важно, кто в доме хозяин, важно — кто баба. Кто баба, тот и унижен, кто унижен, тот и баба. Зачем, ты думаешь, опускают разных козлов? Они и так униженные и оскорбленные, но не окончательно, пока их не выебли. А вот когда его выебли, он уже становится как бы женщиной, то есть существом, униженным от природы. Неважно, кто в доме хозяин, и баба может мужиком помыкать как хочет, но пока мужик ее ебет — она чмо.

АНДРЕЙ. Ну, ты крутой.

Выпивают.

Баба, тащившая мужика, уронила его, и теперь тот лежит, а баба стоит над ним. Оглядывается то ли в поисках помощи, то ли ножа.

Зтм.

 

13

Ленка едет в бесплатном «икеевском» автобусе. Салон пуст.

Зтм.

 

14

Киоск.

ДЮК. Короче. Обыкновенно смысл половой любви полагается в размножении рода, которому она служит средством. Это, по ходу, неверно. Что размножение живых существ может обходиться без половой любви, это, на минуточку, ясно уже из того, что оно обходится без самого разделения на полы. Значительная часть организмов как растительного, так и животного царства типа размножается бесполым образом: делением, почкованием, спорами, прививкой. Чем выше стоит существо на эволюционной лестнице, тем больше оно хочет ебаться. Одновременно с этим возрастает и социальность животных. Социальнее всех люди, они же и злоебучее всех. В том типа смысле, что гон у них круглый год, и даже, когда хуй еще не стоит, они прикалываются по фекально-оральной сексуальности, а когда уже не стоит, они тоже что-нибудь придумывают. Смотри, ситуация такая. Один вводит в другого член, а не наоборот, вот и все. Тот, в кого вводят член, унижен и оскорблен, типа он женщина.

АНДРЕЙ. Да, у нас таджик был в третьей роте, он говорил: «Как я со своим женой могу разговаривать как с человеком, если его ебал?»

ДЮК. Вот, даже таджик понимает. Возьмем тех же феминисток: это они мужчинам за это и мстят, но месть у них не получится. Потому что женщины могут уничтожить мужчин, но выебать-то их не могут. А без хуя месть неполная!

АНДРЕЙ. Страпон для этого есть.

ДЮК (заткнул уши). Не знаю, что это такое, и даже не вздумай объяснять. (Выпил.)

Андрей тоже. Баба снова тащит мужика.

ДЮК. Ну да, дети от этого рождаются. Но не всегда же! То есть – необязательно. А ебут обязательно. Что означает что?

АНДРЕЙ. Что?

ДЮК. Раз дети появляются от унижения, значит, унижение – основа и условие жизни. А ты как думал? И вообще, Андрей, вот сейчас, в данный момент, тебя имеет какая-то непонятная и тобой ни разу не виданная баба, а ты это терпишь и даже не позвонил начальству и не пресек это безобразие. Что это, как не унижение?

АНДРЕЙ. Я звонил – он трубку не берет.

ДЮК. А вот это – жалкий отмазон и демагогия. Берется: выручку — в карман, товара, сколько вошло, — в сумку, и пошел со мной к шмарам в общагу, где доказал обратное, чем заслужил к себе уважение.

АНДРЕЙ. У меня от киоска даже ключей нет.

Дюк помолчал.

ДЮК. Тогда наливай.

Зтм.

 

15

Ленка стоит на трамвайной остановке рядом с ледовым городком. Никакого движения трамваев не наблюдается. Тут и там на небе мелькают всполохи фейерверков.

Зтм.

 

16

Киоск.

ДЮК. А откуда, думаешь, дедовщина?

АНДРЕЙ. Ну… Я вот читал, что раньше в армии служили три года, а когда стали два, тем, кто уже три оттянул, вроде как обидно, они новый призыв стали гонять, а дальше уже как по эстафете…

ДЮК. Это хуйню ты читал. Если ты такой, блять, книголюб, надо классику читать. Книжку «Тихий Дон» называется, понял? А еще у Куприна есть книжка «Юнкера», знаешь?

АНДРЕЙ. Знаю.

ДЮК. Не перебивай. Так вот, дедовщина в армии была всегда.

АНДРЕЙ. Ну, еще говорят, что стали в армию брать… ну… (кашлянул) уголовников, и они принесли в армию тюремные нравы…

ДЮК. Хуйня, хуйня! А Куприн? А «Тихий Дон»? А в самой-то тюрьме откуда такие нравы? Может, из армии?

Андрей молчит.

ДЮК. Слушай меня очень внимательно. Армия — это большая семья. Командир — отец, замполит — мать, и солдаты — братство по оружию. Деды — старшие братья: они и учат, и командуют, и подзатыльник отвесить могут; духи — младшие братья, так что приходится терпеть. А в чем разница с настоящей семьей, знаешь?

АНДРЕЙ. Большая очень.

ДЮК. Дурак, я ж тебе не про всю армию! Берем взвод или отделение, человек десять—пятнадцать. Нормальная большая семья, как были раньше. Разница в том, что в армии нет баб. Вместо бабы в армии чмо.

АНДРЕЙ. Ну, не всегда же их ебут…

ДЮК. А баб в семье — всегда? Ты пойми, я ж говорю про большую крестьянскую семью. Отец и мать, да? Вы с братьями. Может, один брат, самый старший, — женатый. Он, может, жену свою и ебет. Что, на взвод не найдется одного чма?

АНДРЕЙ. Найдется.

ДЮК. Вот! Может, он его и ебет! А что, тебе старший брат будет докладывать, ебет он жену или нет? По шее получишь за такой вопрос, и все. А может, и не ебет: может, у него хуй не стоит, или она там беременная? Важно не то, что бабу ебут, а то что ее можно ебать! Чмо тоже можно. Бабу, чтобы не распускалась, надо пиздить, чисто так,  для профилактики. Такая же хуйня с чмом.

АНДРЕЙ. Ну, ты крутой!

Выпивают.

Зтм.

 

17

Ленка на самой высокой горке ледового городка. Оглядывает окрестности с этой высоты птичьего полета. Ест хот-дог. Под носом у неё мокро. Доела, села на склон горки, толкнулась, поехала. Скромно верещит. Вся в снегу, подкатилась к ногам мужчины с пакетом и небольшой собакой на поводке. Собака понюхала её.

МУЖИК. Здрасьте. Роман.

ЛЕНКА. Здрасьте.

Роман протянул ей руку, поднял. Стряхнул с её плеч снег.

РОМАН. Шампаньского сразу?

Ленка пожала плечами. Роман вынул из пакета бутылку, открывает.

РОМАН. Чё оливье не режешь?

ЛЕНКА. Я на работу еду.

РОМАН. Как у тебя фамилия?

Пауза.

ЛЕНКА. Чё?

РОМАН. Фамилия какая у тебя?

ЛЕНКА. А вам зачем еще?

РОМАН. Знакомиться.

ЛЕНКА. Лена Шабадинова, допустим.

РОМАН. Да ну, на фиг?

ЛЕНКА. А чё такого-то?

Выстрелила пробка, шампанское вырвалось из горлышка, попало на собаку. Та отбежала на безопасное расстояние. Роман слил пену.

РОМАН. Пошли на горку.

Пошел, волоча за собой собаку. Ленка идет следом.

ЛЕНКА. Это не татарская фамилия.

Роман попытался уронить стену из ледяных блоков – та не поддалась. Пошел дальше, поднимается по ледяным ступеням, не обращая внимания на собаку, которой стоит невероятных усилий поспевать за ним.

Ленка следует за ними.

ЛЕНКА. А у вас как фамилия у самого?

Роман в это время поднялся на самый верх и вдруг заорал: «Шабадинова!!!» Ленка аж вздрогнула. А собака рванула в сторону и попала на ледяной склон, где принялась беспомощно сучить лапами, как на беговой дорожке.

РОМАН (повернулся к Ленке, застывшей тремя ступенями ниже, продолжил). С Новым годом, Шабадинова. (Втащил за поводок на площадку собаку. Вынул пластиковые стаканчики, разлил, протянул Ленке.)

Ленка сделала два шага, взяла стаканчик.

ЛЕНКА. А у вас как фамилия?

РОМАН. С Новым годом, Шабадинова. (Чокнулся с ней, произнеся «дзынь», выпил залпом.)

Ленка сделала глоток. Роман достал фляжку, поглотал из неё, потом из бутылки шампанского.

РОМАН. Шабадинова, виски будешь?

ЛЕНКА. Шампанское лучше…

Роман подлил ей до краев, налил себе.

ЛЕНКА. А у меня сестра копчик сломала.

РОМАН. Шабадинова!!! (Собака снова рванула.) Пей. (Выпил, запил из фляжки.)

Ленка кое-как осилила стакан, отставив мизинчик в варежке. Роман пристально смотрит на нее. Закурил.

РОМАН. Где ты работаешь-то, Шабадинова?

ЛЕНКА. На Торфорезов.

РОМАН. Кем ты там работаешь?

Пауза.

ЛЕНКА. Еще не работаю… В киоске, допустим.

РОМАН. Да ну, на фиг?

ЛЕНКА. А чё такого-то?

РОМАН. Поехали.

ЛЕНКА. На Торфорезов?

РОМАН. С горки.

Запустил собаку, как боулинговый шар, по ледяному желобу.

ЛЕНКА. Вы чё?

РОМАН. Шабадинова! Поехали. (Схватил Ленку в охапку, подтащил к краю, толкнул. Сам пристроился сзади.)

Проехали два метра стоя, упали. Роман хохочет. Шампанское из открытой бутылки льется на лед. Остановились возле собаки. Роман схватил её (собаку), тискает, мнет.

РОМАН. Дюдя, Дюдя, Дюдя…

Ленка поднялась на ноги, стряхивает с себя снег. Роман рукой подсек ей ногу.

РОМАН. Боремся, Шабадинова.

Ленка упала прямо на него.

РОМАН. Щас тебя научу. (Провел захват шеи и ног, выгнув Ленку, как арочный мост.)

РОМАН. Удушающий, Шабадинова. Будет больно — стучи.

Ленка попыталась отнять его руку от своей шеи, не смогла. Стучит по снегу. Роман ловко крутанул Ленку и перешел на руку, забросив ноги ей на грудь и лицо.

РОМАН. Болевой на руку, Шабадинова. Стучи, если больно.

Ленка колотит по снегу свободной рукой. Роман выламывает вторую.

РОМАН. Ахилл!

Перешел в ноги, зажал Ленкину ступню под мышкой.

ЛЕНКА. А-а-а. (Долбит по снегу.)

РОМАН. Стучи, Шабадинова.

ЛЕНКА. Я стучу.

РОМАН (отпустил ногу, сел). Где ты стучишь?

ЛЕНКА. Тут. (Показала на снег.)

РОМАН. По мне надо стучать.

ЛЕНКА. Вы не сказали.

РОМАН. Да еп твою мать. Чё как маленькая-то. Ладно, сколько там. (Поглядел на часы.) Сорок минут еще. Пойдем за салютом.

ЛЕНКА. Мне на работу надо.

РОМАН. Шабадинова! (Встал, поднял Ленку, тщательно отряхнул. Закурил.)

РОМАН. Дюдя…

Собака нехотя подошла. Роман поднял пакет.

РОМАН. Шампаньского, Шабадинова?

Ленка пожала плечами. Роман достал бутылку. Открывает.

РОМАН. Хочешь, сигареты об язык тебя тушить научу?

Шампанское рвануло двухметровым фонтаном. И всё в Ленку. Дюдя бросилась или бросился наутек.

Зтм.

 

18

Фейерверки разрываются во дворе, где стоит киоск.

Андрей и Дюк в окошке смотрят это представление. Пьяные глаза Дюка очень хорошо отражают огоньки.

ДЮК. Андрей, ты не будешь против, что когда придет твоя сменщица, мы её немного унизим?

АНДРЕЙ (очень тихо и не слышно за грохотом салютов). Думаю, она уже не придет.

ДЮК. Вот и я так же думаю.

Зтм.

 

19.

Магазин фейерверков. Ленка с собакой на улице. Роман в окне протягивает несколько купюр. Произносит: «На все деньги». Продавщица выдает ему две большие коробки. Роман берет их, выходит.

РОМАН. «Хиросима» пойдет, Шабадинова?

Ленка жмет плечами.

РОМАН. Пошли одну во дворы рванем. Время еще есть.

Идут в ближайшие дворы. Собака упирается.

РОМАН. Ты, Шабадинова, откуда такая взялась?

ЛЕНКА. Какая?

РОМАН. Заводная.

ЛЕНКА. Из Малой Ляли.

РОМАН. Татарстан?

ЛЕНКА. У меня русская фамилия, вообще-то.

РОМАН. Ладно, шучу. Стой тут.

Поставил коробки на землю, одну взял и зашел на детскую площадку. Нагнулся, что-то там возится. Собака занервничала.

РОМАН. Шабадинова, язык болит?

ЛЕНКА. Нет.

РОМАН. Хочешь, по углям научу ходить?

ЛЕНКА (испуганно). Сёдня?

Полыхнул огонек зажигалки. Роман распрямился. Коробка «Хиросимы» стояла у него на голове.

РОМАН. Шабадинова!!! С Новым годом!

ЛЕНА. Его нельзя так делать.

РОМАН. Да ну, на хуй, чё такого?

Пауза.

Прогремел взрыв. Роман рухнул на землю, словно сраженный пулей. Коробка, как юла, закрутилась по детской площадке, выплевывая во все стороны огненные шары. Шары пошли впиваться в стены домов, припаркованные машины (к артиллерийской канонаде примешался еще и визг сигнализаций), двери подъездов, окна квартир и тут же разлетаться на множество более мелких шаров и лететь обратно. Наконец юла повернулась лицом к Ленке и произвела очередь. Ленка, пригнувшись, рванула назад. Собака неслась впереди, натянув поводок, как струну. Один шар пролетел рядом с Ленкиным ухом, ударился о стену и окатил их огненным дождем. Ленка с собакой заметались, но путь был только один. Каким-то чудом они все-таки свернули за угол и ушли с линии огня. Но бежать продолжили. Добежали до магазина фейерверков, укрылись внутри. Меховой Ленкин воротник дымился и имел проплешину. Продавщица вскочила со своего места.

ЛЕНКА. Там «Киросиной» вашей человека убило!

ПРОДАВЩИЦА. Женщина, я вам ничего не продавала.

ЛЕНКА. Не мне. Он купил.

ПРОДАВЩИЦА. Женщина, я никому ничего не продавала. Мы закрыты вообще. Новый год у всех. Выйдите на улицу.

ЛЕНКА. Вы хоть позвоните куда-нибудь.

ПРОДАВЩИЦА. Не буду я никуда звонить. Выйдите. (Вышла из-за прилавка, выталкивает Ленку.)

ПРОДАВЩИЦА. Выйдите, женщина.

ЛЕНКА. Ему ноги оторвало!

ПРОДАВЩИЦА. Ну че ж теперь я сделаю. Выйдите.

Вытолкала Ленку за дверь, заперлась и тут же погасила свет. Ленка сунула руку в карман, вынула раздавленный телефон. Попыталась включить, но тот развалился совсем. Ленка убрала останки обратно, постояла и пошла в сторону боевых действий. По городу тут и там громыхали салюты. Ленка вошла в злополучный двор. Война закончилась, только редкие машины продолжали голосить. Ленка двинулась к детской площадке мимо коробки «Хиросимы», приблизилась. На площадке никого не было. Ленка огляделась и в конце двора увидела разгорающуюся машину: то ли УАЗ, то ли «Гелендваген». И в тот самый момент, когда Ленка встретилась с машиной взглядом, та полыхнула таким веселым языком пламени, что загорелось белье на балконе второго этажа. Ленка одними губами впервые в жизни произнесла: «Бля!» — и, постепенно ускоряя шаг, пошла в сторону магазина такой опасной пиротехники. По пути она зашвырнула оставшуюся коробку боеприпасов в сугроб. Когда Ленка вышла на площадь, на городской ратуше куранты били полночь. Начался новый 2015 год.

Зтм.

 

20

Дюк спит на лежанке. Андрей выходит на улицу. Вставляет в снег тонкую ракеточку, поджигает фитиль. Бежит в киоск. Ракеточка взлетает и скромненько, почти беззвучно, разрывается в небе. Андрей выглядывает в окно. Ждет. Приглядывается, щурится. Выходит, медленно подходит к тому месту, куда установил ракету. Видит только стартовую палочку. Удивляется. Трогает палочку ногой. Идет обратно, закрывает дверь.

Зтм.

 

21

Ледовый городок полон пьяных и не очень людей. Ленка с собакой пробираются сквозь толпу.

ЛЕНКА. Ищи… ищи… ищи…

Собака не особо чтобы ищет, все больше старается не попасть под ноги празднующих.

ЛЕНКА. Тютя, ищи…

Рядом взорвалась петарда. Ленка и собака инстинктивно присели.

Кто-то заорал: «Аааааа!!! Новый год, блять!!!»

С горки поехала компания человек в десять, завалилась, развила критическую скорость, вылетела за борт, орёт. На искусственной елке весело мигают гирлянды. Рванул и полетел в небо салют. Люди зажгли бенгальские огни. Тетка хлебнула шампанского из горлышка, и оно вышло у неё через нос. Мужик исполинской струей ссыт на ледяной забор, ограждающий елку. Другой, такой же, лезет на шедевр ледяного творчества, отломил голову журавлю. Третьему  не понравились чьи-то манеры, и он решил высказаться – прилетело в глаз, и он плашмя завалился наземь. Четвертый – просто прошел куда-то с разбитым лицом. Другая тетка (поумнее) хлебнула водки из хрустального фужера, и ей понравилось. Откуда она взяла сельдь под шубой, чтобы закусить, Ленка не успела заметить. Между тем сельдь была даже на вилке. Фужер пошел по кругу, и следующим выпил, видимо, муж тетки. Детки стояли рядом и выпить не просили.

ЛЕНКА. Тютя, ищи…

Ленка двинулась дальше, и перед ней разверзлась картина основного праздника. Здесь было вдвое веселей: имелась карусель, на которой, сея мелочь, вращались два смельчака; многие пили пиво; подожженные упаковки петард здесь бросали прямо под ноги гуляющим и наблюдали за реакцией; а гвалт стоял такой, что никто и не слышал, как взрываются эти самые петарды. В толпе Ленка увидела, как кто-то ставит себе на голову коробку. Ленка встрепенулась и пошла туда. Коробка оказалась паком пива на восемнадцать персон. Ленка поскользнулась и упала на загаженный снег. Напуганное Дюдя подошло и лизнуло ей лицо, а потом рядышком пописало. Дюдя оказалось сучкой или было очень не в себе. Ленка поднялась на ноги и пошла к памятнику Ленина. Там она забралась на самую высокую точку и обозрела праздник. Снаружи он выглядел не столь экстравагантно, нежели intus. Впрочем, отыскать в нем кого-либо и с этой точки не представлялось возможным. Ленка спустилась к основанию памятника и тяжело вздохнула.

ГОЛОС. Как зовут?

Ленка обернулась. Справа от нее стоял бородатый мужчина в буденовке и куртке «пилот».

ЛЕНКА. Кого?

МУЖЧИНА. Собачку.

Ленка пожала плечами.

ЛЕНКА. Тютя.

МУЖЧИНА. Породистая?

Ленка снова дернула плечами.

ЛЕНКА. Не знаю.

Мужчина присел и потрепал Дюдю за гриву.

МУЖЧИНА. Предлагаю нам всем троим пойти и поесть сладкого. (И уставился снизу вверх на Ленку, аки шрековский кот.)

Пауза.

МУЖЧИНА. Как вы на это смотрите?

А Ленка смотрела совсем в другую сторону.

МУЖЧИНА. Сударыня? (И взялся рукой за Ленкин сапожок.)

Ленка взглянула на него.

МУЖЧИНА. Очень хочется угостить вас сладким. Добро?

Ленка похлопала ресницами.

МУЖЧИНА. Я музыку пишу… и неплохие стихи… Бард.

Зтм.

 

22

Андрей наблюдает из киоска за дракой во дворе. По кустам мечутся полураздетые тени и пытаются нанести друг другу удары, однако все время падают и только рычат. Просыпается Дюк.

ДЮК. По Москве было уже?

АНДРЕЙ. Было.

ДЮК. А чё не разбудил? (Засыпает.)

Андрей возвращается к кинофильму за окном. Там наступил мир: тени обнимаются, братаются лбами, ржут, уходят в подъезд.

Зтм.

 

23.

Засаленная квартира с совковой мебелью. На письменном ученическом столе электронно-лучевой монитор с заставкой «Трубопровод», под столом системный блок со снятой боковой крышкой. К компьютеру подключен микрофон на настольной треноге. На стенах фотографии Барда с каких-то всевозможных «Исконей», «Грушинок», «Иволог» и прочих бардовских фестивалей: вот герой у костра, вот герой у костра, вот герой у костра… И ни одной, где герой в костре. Среди фотографий чудесным образом затесался портрет писателя Стивена Кинга в характерных очках. Одна гитара на стене поверх ковра, другая – только что была поставлена рядом с софой, потому как Бард что-то исполнял. Дюдя клюет носом на этой самой софе. Тут же на краешке пристроилась Ленка с чашкой чего-то. Бард сидит на табурете через тонконогий столик, на котором коньяк с дольками лимона и чай с эклерами. Он по-прежнему в буденовке. Да, горят свечи в алюминиевых гильзах!

БАРД. Хоть режьте меня, а Новый год я считаю мещанским и малодуховным праздником. Как, впрочем, и всякие дни рождения. Как вам моя шапка, Елена?

Ленка жмет плечами.

Подарок одного очень хорошего друга. Как раз на день рождения. Его недавно не стало. Пел как Бог. Елена, а как вы относитесь к интернету?

ЛЕНКА. Нормально.

БАРД. А я прямо больной человек. Если отключают – ломка. Вы где есть?

ЛЕНКА. Здесь.

БАРД. В каком смысле?

ЛЕНКА. У вас дома.

Бард смеется, машет рукой.

БАРД. Я про соцсети. Вы есть где-нибудь?

ЛЕНКА. В «Одноклассниках», что ли?

БАРД. Ну почему же сразу. «В контакте» или «Фейсбуке»?

ЛЕНКА. У меня компьютера нет.

БАРД. Как? Елена?

ЛЕНКА. Да мне и не надо. Дел хватает.

БАРД. Елена!

ЛЕНКА. Што?

БАРД. Только не говорите сейчас, что про Навального не слышали. Я умру на месте.

Пауза.

БАРД. Скажите, что слышали…

ЛЕНКА. Допустим, не слышала.

Бард вскочил, забегал. Собака подняла голову с подушки.

БАРД. О май гад! Вот они! Они есть! Они среди нас! Я не верил! Я не верил!

Схватил табурет, поставил рядом с компьютером. Сел.

БАРД. Елена, срочно сюда. Я просто обязан это сделать. Садитесь.

Ленка встала, подошла, села на вращающийся стул. Бард потер мышкой по столу, еще потер, на экране появился рабочий стол, заваленный ярлыками игр.

БАРД. Елена, вам известно, что такое «Яндекс»?

Ленка пожала плечами. Зевнула. Бард щелкнул ярлык фаерфокса. Долгая пауза. Открылась начальная страница «Яндекса».

БАРД (указал рукой). Это – «Яндекс».

Пауза. Ленка смотрит на «Яндекс». Бард – то на Ленку, то на страницу. Наконец Ленка кивнула.

ЛЕНКА. Угу.

БАРД. «Яндекс» – это поисковая система.

Ленка кивнула. Зевнула.

БАРД. С его помощью можно найти любую информацию. Например… например…

ЛЕНКА. Где находится улица Торфорезов?

БАРД. Например, где находится улица Торфорезов.

Быстро вбил: ekbwf njhajhtpjd. Нажал enter.

БАРД. Видели, он сам раскладку сменил?

Ленка кивнула. Страница начала открываться, а потом — оп! и сервер не найден. Бард потыкал «обновить». Сервер не найден.

БАРД. Прошу прощения.

Сдвинул Ленку вместе со стулом. Открыл сетевые соединения.

БАРД. Ну, зачем так делать? У меня девушка, а вы гадите. (Ленке.) Нормально это, нет?

Ленка даже не пожала плечами.

БАРД. Ну, давай!

Что-то жмет. Нагнулся, выдернул провод, снова вставил. Попродувал клизмой внутренности системного блока.

БАРД. Давай! Вот скоты. Перепились там со своим Новым годом. Сейчас я в поддержку позвоню.

Встал, отыскал в телефоне номер. Нажал вызов, отошел в угол. Ленка смотрит на экран монитора, взяла мышку, подергала, усмехнулась, наблюдая за курсором. Зевнула.

БАРД (шипит). Отвечайте мне… Сменю вас к чертовой матери…

Ленка долбит курсором в верхнюю границу экрана. Зажала губу.

БАРД. Отвечайте! Это никакие не шутки. Отвечайте!

Ленка тихонько убрала руку с мышки, замерла.

БАРД. Я вам по четыреста рублей в месяц плачу – отвечайте! Скоты… (Положил трубку, подошел.) Ладно, Елена, раз интернета все равно нет, предлагаю вам посмотреть клип моего производства. Как вы на это смотрите?

ЛЕНКА. Ладно.

Бард снова сел, открыл папку на рабочем столе, включил видео.

БАРД. Исполняю не я, и песня не моя, но это тот самый случай, когда я снимаю шляпу перед авторами. Видеоряд мой.

Видео заработало, и Бард двойным щелчком перевел его в полноэкранный режим. Надел Ленке на голову венок из белых искусственных цветов. Зазвучала песня «Милая моя, солнышко лесное» в женском вокале. На экране один за  другим через круговой наплыв поползли кадры-фотографии: солнышка, милой, углей, краев, самолетов и далее по тексту. Бард плавно закачал головой. Прикрыл глаза, но совсем не закрыл – смотрит свой шедевр. Ленка с полминуты смотрела на экран, а потом как-то отвлеклась и перевела взгляд на фотографии на стенах. Успела посмотреть одну (Стивена Кинга), хотела посмотреть вторую, но тут рука Барда легла ей на голову и начала массировать. Ленка выпрямилась и вернула внимание на экран. Там по-прежнему сменяли друг друга кадры милой и солнышка. Один раз появились палатка и костер. Рука барда продолжала трогать Ленкину голову, пальцы накручивали волосы. Наконец видеоклип закончился, и Бард убрал руку с Ленкиной головы. Долгая пауза.

БАРД. Елена…

Ленка повернула голову. Бард сглотнул слюну. Пауза.

БАРД. Как вы относитесь к тантрическому сексу?

Ленка пожала плечами.

БАРД. Стивен Кинг способен заниматься им до семи часов.

Ленка промолчала, потом у нее родился вопрос.

ЛЕНКА. Утра?

БАРД. Подряд… Хотите незабываемый опыт, Елена?

Ленка пожала плечами. Однако Бард встал и, взяв её за руку, пересадил на софу. Свечи в гильзах уже почти выгорели, только на самых донышках поблескивал горячий воск.

ЛЕНКА. А у меня сестра копчик сломала.

БАРД. Елена…

И принялся мелко целовать Ленкины лицо, руки, колготки на коленях, юбку между ног, снова лицо. Залез языком в ухо, опять вернулся к юбке. Глубоко вдохнул.

БАРД. Елена… любовь моя…

Дрожащими руками принялся расстегивать себе ширинку. Быстрее-быстрее.

БАРД. Елена… уууууууууу…

Брызнул белым в Ленкину сторону. Промахнулся, попал Дюде в глаз. Отвернулся – снова: ууууууу – попал на эклеры и загасил пару свечей. Замер спиной к Ленке. Пауза. Собака лапой смахнула с морды подарочек.

БАРД. Можете спать в этой комнате. Возможно, с утра будет интернет.

Вправил хозяйство в ширинку, пошел, прихватив тарелку с эклерами. Прикрыл дверь. Ленка посидела, потом осмотрела софу, проверила её рукой и легла рядом с Дюдей. Закрыла глаза.

Зтм.

 

24

Дюк спит на лежанке. Андрей положил голову на руки, руки – на прилавок, тоже уснул. Видит сон.

Зима. Деревня Клюевка. Небольшая помещичья усадьба Ольги Михайловны и Михаила Павловича Елдыриных. Сосед их – писатель Андрей Игоревич – гостит в доме по случаю приближающегося Нового года. Ужин. В углу комнаты – большая наряженная ёлка. Рядом фортепиано. За столом собралась вся компания: Ольга Михайловна, её супруг Михаил Павлович, племянник-гимназист, художница Дришка, батюшка местного прихода, молодожены Бибиковы. За окном дети катаются на горке: девчата катаются, а мальчата прыгают на них с бортов и лезут холодными руками под юбки. За что получают иногда валенком по носу. А визгу зато стоит… Горящие на ёлке свечи отражаются в посуде, зажигаются рубинами на домашней наливке, вспыхивают на смородиновке, настоенной на молодых, остро пахнущих листьях, и дышит пухлая, как пуховая перина, кулебяка…

МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ (Андрею Игоревичу). А вы пока маринованных грибочков — домашние! И вот рыбки этой — сам ловил… А квасом — прямо говорю — могу похвастаться: в нос так и шибает — Ольга Михайловна у меня по этому делу ходок… А может быть, водочки перед блинчиками, а? Хе-хе-хе!

АНДРЕЙ ИГОРЕВИЧ. Нет-с, я уж коньячку попрошу. Вот эту рюмочку, побольше!

МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ. Как хотите. На то вы и гость! Ну-с, ваше здоровье! А я простой выпью. Прошу закусить: вот грибки, селедка, кильки… Кильки, я должен вам сказать, поражающие. (Ольге Михайловне.) Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек.

Ольга Михайловна очень грациозно раскрывает ротик. Михаил Павлович аккуратно положил ей в рот кильку.

МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ (батюшке). Усиленно рекомендую вам селедку. Во рту тает.

БАТЮШКА. Тает. Скажите! Таять-то она, подлая, тает, а потом подведет — изжогой наделит. Те-те-те! Что вижу я? Зернистая икра, и, кажется, недурная! А вы, злодей, молчите!

МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ. Да-с, икра… Конечно, можно и икры… Пожалуйте, вот ложечка.

БАТЮШКА. Чего-с? Чайную? Хе-хе! Поднимайте выше! Зернистая икра хороша именно тогда, когда ее едят столовой ложкой.

Батюшка ест икру столовой ложкой, гимназист последовал его примеру. Тут же получил подзатыльник от Дришки. Молодожен Бибиков украдкой целует ручку своей жене. Андрей Игоревич выпивает. Михаил Павлович тянется к нему с новой рюмкой.

МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ. Позвольте, Андрей Игоревич, быть мне откровенным. Я бы с радостью отдал половину моего состояния, чтобы иметь часть тех достоинств, которые имеете вы.

АНДРЕЙ ИГОРЕВИЧ. Благодарю вас.

Выпивают.

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА (гостям). Это великий, великий человек! Случай нам доставил счастье, можно сказать, образцовое, говорить с ним и, можно сказать, наслаждаться этим разговором. Встречать Новый год в его обществе!

АНДРЕЙ ИГОРЕВИЧ. Благодарю вас.

Выпивают.

БАТЮШКА (тянется к Андрею Игоревичу). Будучи лицом духовным, почитаю ваш дар Боговдохновленным. (Икает.)

АНДРЕЙ ИГОРЕВИЧ. Благодарю вас.

ДРИШКА (уже хорошенькая). А вот я вам скажу честно, как художник художнику. (Тянется к нему с рюмкой.) Мне ваши произведения не нравятся!

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА. Дришка!

АНДРЕЙ ИГОРЕВИЧ. Благодарю вас. (Чокается с Дришкой, выпивает.)

ДРИШКА. Понимаете, я читаю их, читаю, читаю… (Всем, громко.) Я вижу, что он прекрасно пишет! Но зачем?!

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА. Дришка!

ДРИШКА. А вот мои картины на выставку не взяли! Это что? (Батюшке.) Нормально, да? Я им – коней, крестьян, сосны, медведей. А они! (Андрею.) Не нра-вят-ся. (Опять тянется к нему с рюмкой.) Андрей, за нас, за художников!

Выпивают.

БАТЮШКА. А в «Отечественных записках» можно ли вас сыскать?

МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ. «Отечественные записки» ниже персоны Андрея Игоревича.

БАТЮШКА. Отчего же?

АНДРЕЙ ИГОРЕВИЧ. Не понимают.

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА. Зато пасквилист Салтыков-Щедрин им свет в оконце. А вы лучше! Вы лучше их всех, Андрей Игоревич! Хочется увидеть, на какой свалке истории окажется этот Салтыков-Щедрин через сто лет, но еще более хочется увидеть, какой олимп уготован Андрею Игоревичу!

АНДРЕЙ. Благодарю вас.

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА. Я вот вас сейчас возьму и расцелую!

МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ. Да-с! И расцелуй, душенька! Да! Это высокие, лучшие чувства. Дай я тебя, душенька, за это расцелую. (Целует.)

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА (отстраняется, Андрею Игоревичу). Мы вас так ценим, так ценим! А те, кто не ценит, они глупые, пустые люди.

Всем наконец захорошело, а больше всех Андрею Игоревичу.

БИБИКОВА. Бибиков, Бибиков, Бибиков, скажи ей, скажи им всем!

БИБИКОВ (Дришке). Как я вам завидую. Вам ещё только предстоит познать Андрея Игоревича.

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА. Всё-всё-всё! Сейчас ещё немного покушаем, и все спатеньки, до самого Нового года. Михаил Палыч, проводи Андрея Игоревича.

АНДРЕЙ ИГОРЕВИЧ. Благодарю вас. (Нетвёрдой походкой под руку с Михаилом Павловичем удаляется в свою комнату.)

В комнате уже зажжена зеленая лампа. Усталые ноги мягко ступают по толстым половикам, а взор так и тянется к свежим холодноватым простыням раскрытой постели… Андрей Игоревич один. Ложится и смыкает очи. Часы бьют двенадцать раз. Андрей Игоревич открывает глаза. Перед ним стоит Ольга Михайловна.

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА. Soyez aimables, déféquer sur moi, mon cher.

АНДРЕЙ ИГОРЕВИЧ (садится на кровати). Что?

ОЛЬГА МИХАЙЛОВНА. Андрей Игоревич, будьте любезны, оправьтесь на меня, голубчик.

Зтм.

 

25.

Утро. Ленка сидит на софе. Дюдя ходит по комнате, нюхает углы. Ленка поднялась, подошла к двери, послушала. Открыла дверь, пооглядывалась, увидела дверь с инфографикой писающего мальчика и моющейся девочки. Пошла туда. Дюдя увязалась следом, таща за собой поводок.

ЛЕНКА (шепотом). Иди… иди в комнату…

Дюдя не послушалась. Они зашли в санузел, который оказался совмещенным. Ленка заперла дверь на щеколду. Пустила воду в кране, села на унитаз. Дюдя смотрит на нее. Ленка скромно пожурчала. Выдержала паузу, пожурчала еще. Дюдя присела на мохнатый розовый коврик и надула.

ЛЕНКА (шепотом). Тютя…

Пожурчала, прислушалась. В это время Дюдя села какать на тот же коврик.

ЛЕНКА. Тютя, фу…

Вскочила, натянула юбку, схватила Дюдю и поместила в ванну. Отвернулась. Заметила на зеркале много женских штучек и даже щипцы для завивки ресниц. Почитала один из кремов, поинтересовалась, как дела у Дюди. Та стояла в ванне на задних лапах, закинув передние на борт. Ленка вынула собаку из ванны, включила душ и стала смывать продукты Дюдиной жизнедеятельности.

Тогда-то и раздался звонок в дверь. Ленка поспешно выключила душ, замерла, прислушалась. По коридору прошаркали шаги в носках и затихли. Видимо, у входной двери. Снова позвонили. Шаги, едва скрипя половицами, стали удаляться, а потом приближаться к санузлу. Звонок. А следом звонок мобильного телефона, который тут же оборвался. Во входную дверь стали колотить и звонить одновременно. В дверь санузла кто-то поскребся.

ГОЛОС БАРДА (шепотом). Елена…

Ленка открыла щеколду. Вошел белый, как простыня, Бард с телефоном в руке. В буденовке, но с голым торсом. Запер за собой дверь. Сел на унитаз.

БАРД. Всё…

Ленка села на краешек ванны, заглянула в нее. В руке Барда завибрировал телефон. Он уставился на него как на чуму.

БАРД. Я сейчас сдохну. Всё… Всё… Леночка, придумайте что-нибудь…

Продолжительный звонок в дверь.

ЛЕНКА. А кто это?

БАРД. Жена…

Теперь побледнела Ленка.

БАРД. И теща… И Маруська… Они же только завтра обещали… Всё… Это всё… Какой же я подонок… Гадский подонок… (Побил ладонью себя по лицу.)

В дверь попинали.

ГОЛОС. Пабердин, открывай! Пабердин?! Спишь?!

БАРД. Сплю… (Закрыл глаза.)

ДРУГОЙ ГОЛОС. Алексей, Марусе в туалет надо. Открой. Алексей…

БАРД (шепотом). Сходите к соседям… Надо же так попасть… И главное, ничего не было, даже попытки… Елена, в случае чего, вы подтвердите это?

Ленка кивнула.

БАРД. Да, думаете, они поверят? Это всё… Вот это по-настоящему всё… Такого еще не было… Всё! Вот так всё перечеркнул. (Показал, как перечеркнул. Затем побил себя по лицу.)

Собака с интересом посмотрела на него.

БАРД. Я так не могу, Елена, придумайте что-нибудь! Боженька, Господи, Господи… (Заметался по санузлу, наступил на мокрый коврик. Даже не заметил. Теперь оставляет влажные пятна на кафеле.)

Ленка разглядывает эти пятна. Бард сел. Долгое время ничего не происходило. Ни звонков, ни стуков.

БАРД (вскочил). Они пошли окна смотреть. Где ваша одежда?

ЛЕНКА. Там.

БАРД. Быстро! Тихо…

Потащил Ленку, которая только и успела схватить Дюдю, в коридор, собрал её одежду в кучу и вручил. Выглянул в глазок.

БАРД. Вы были в двадцатой квартире. В двадцатой. Господи, спаси. Господи, помоги…

По миллиметру начал открывать засов.

ГОЛОС. Пабердин, сука, я знаю, что ты там! Открывай! Мы спасателей вызвали!

Дюдя гавкнула. Ленка закрыла ей пасть ладонью.

ГОЛОС. Чё ты там гавкаешь, залупа плешивая?! Отрывай!

ДРУГОЙ ГОЛОС. Алексей, Маруся кушать хочет. Открой, пожалуйста. Алексей… Скажи папе, Маруся, что ты хочешь…

ДЕТСКИЙ ГОЛОС. Папа, я кушать хочу…

Бард содрогается в беззвучном отчаянии.

ГОЛОС. Пабердин, ты с бабой там, сука, я знаю! Слышь, коза, он тебя еще не заразил там? У него влагалищный грибок на башке! Буденовку с него сними, посмотри!

Бард замахал Ленке, чтобы уходила обратно.

ГОЛОС. Слышь, блядво?! Мы спасателей вызвали.

ДРУГОЙ ГОЛОС. Не матерись при ребенке. Алексей, открой… (Негромко.) А вдруг убили или чё…

ГОЛОС. Ага. Всрался он кому-то…

Удары в дверь. Пытаются открыть дверь ключом. Тем временем Ленка вернулась в ванную. Одевается. Пришел Бард. Он в полуобморочном состоянии. Сел на унитаз, обхватил голову руками. Вдруг начал икать. Долго ничего не происходит. За дверью наступило затишье. Бард поднял на Ленку полные горя и отчаянья глаза.

БАРД. Леночка, может, вы через балкон уйдете? Там невысоко. Леночка, спасите меня!

Встал на колени прямо на мокрый коврик. Ленка пожала плечами.

БАРД. Не рушьте семью, умоляю. Не уничтожайте, Леночка. Они сто процентов спасателей вызвали. Леночка…

ЛЕНКА. А как я там?

БАРД. По балконам спуститесь. Леночка…

ЛЕНКА. Ну, давайте.

БАРД (принялся целовать ей руки). Елена, Елена, Елена… (Поднялся на ноги, у него мокрые джинсы на коленях.)

БАРД. Только тихо, умоляю. Господи Боже мой, Боженька, спаси и сохрани, спаси и сохрани, спаси и сохрани. (Перекрестился.)

ЛЕНКА. А Тютя как?

БАРД. Я вам её на веревке спущу. Пойдемте. Сейчас не обувайтесь только. На балконе.

Взял собаку, вышли в коридор, на цыпочках достигли большой комнаты. Бард открыл балкон, помогает Ленке обуться. Вышли. Пятый этаж.

ЛЕНКА. Тут высоко, а вы сказали по-другому…

БАРД. Леночка, умоляю, тихо…

ЛЕНКА. У меня сестра двоюродная так копчик сломала вчера.

БАРД. Леночка…

ЛЕНКА. Я не смогу, наверно.

БАРД. Я на колени встану, Леночка. (И встал.)

ЛЕНКА. Да блин… (Полезла через ограждение.)

Бард вскочил, помогает ей.

ЛЕНКА. Да, блин, я сама…

БАРД. Ради бога, Леночка, тихо.

Ленка перелезла, стоит за ограждением.

ЛЕНКА. Чё мне дальше делать?

БАРД. Там сугроб, Леночка, прыгайте.

ЛЕНКА. Да вы вообще уже, что ли… (Полезла обратно.)

Бард не пускает её, держит. И вдруг как заверещит.

БАРД. Воры! Воры! Помогите! Люди! Люди! К нам воры лезут! Люди! Милиция! Милиция! Помогите!

ЛЕНКА. Да, блин. (Полезла вниз, повисла. Пытается найти ногами перила нижнего балкона. Нашла, встала кое-как.)

А Бард уже тычет в неё лыжной палкой. Ленка отпустила одну руку, потом другую и спрыгнула на балкон четвертого этажа. Упала на лотки с пельменями, лежит.

ГОЛОС БАРДА. Собачку, Леночка, примите.

Спустилась висящая на ошейнике Дюдя. Язык у нее наружу, а глаза выпучены.

ГОЛОС БАРДА. Леночка…

Ленка схватила собаку, прижала. Села на какой-то ящик. Глядит по сторонам.

Зтм.

 

26

Андрей спит, положив голову на прилавок. Дюк толкает его.

ДЮК. Ты куда срать ходишь?

Андрей открывает глаза и смотрит на Дюка, ничего не понимая и словно ожидая подвоха. Даже осматривает свои портки.

АНДРЕЙ. Дома хожу.

ДЮК. Тут кафе какое-нибудь есть?

АНДРЕЙ. Нету.

ДЮК. И чё мне делать? Давай ведро какое-нибудь.

АНДРЕЙ. Нет ведра.

ДЮК. Бля, Андрей! (Выпрямился. Вышел на улицу, вернулся, бледный.) Андрей, я совсем не шучу.

Андрей оглядывает киоск в поисках подходящей емкости. Увидел самый большой баллон  «Очаково», взял его, свернул пробку, вышел на улицу и стал выливать.

ДЮК. Ты чё творишь?! (Вырвал у Андрея бутылку и стал пить. И оставил только самую малость на дне. И даже не рыгнул, а только вернул Андрею емкость.)

Андрей срезал ножом горлышко баллона и, передав Дюку, удалился на улицу. Закрыл за собою дверь. Стоит покуривает.

ГОЛОС ДЮКА. Иди какну.

Андрей пооглядывался.

АНДРЕЙ. Не понял.

ГОЛОС ДЮКА. Да к окошку подойди.

Андрей подошел. Лицо Дюка виднелось в бойнице киоска. Он там как-то так удобно устроился, что даже сложил локти на прилавок и покуривал. И листал какую-то тетрадку.

ДЮК. Твоё?

АНДРЕЙ. Типа того.

ДЮК. Почитаю?

АНДРЕЙ. Почитай.

Дюк полистал тетрадку и начал читать. А Андрей так засмущался, что отошел в сторону и покуривает себе.

ДЮК. Андрей…

Андрей вернулся.

ДЮК. Ну ты меня расстроил.

АНДРЕЙ. Почему?

ДЮК. Ну, вот послушай, чё ты написал. (Читает.) «Один известный автор, большой художник слова и дела, женился. На особе юной, прекрасной и возвышенной до последней, почти неземной, степени. Купил ее сердце отчасти ценными подарками, но, главным образом, громким именем и мировой славой. Как всякий настоящий художник, он был немного не от мира сего, но все-таки не до такой степени, какую демонстрировал экзальтированной девушке. Он охотно представлялся ей почти бесплотным возвышенным духом, ел при ней мало и косвенно давал понять, что о дефекации не может быть и речи. Хорошо. Но вот они поженились. Наш герой всей душой ненавидел всеобщую пошлость перерождения красивой предбрачной влюбленности в грубый брачный быт. И хотя еблись они на первых порах много и охотно, он в браке по-прежнему мало ел и сильно исхудал, а о дефекации по-прежнему не могло быть и речи. Заметим, что его хрупкая молодая жена, хотя точно была существом почти неземным, все же какала. Он, сказать по правде, тоже, но только на нейтральной территории — в театрах, на презентациях, в редакциях и в гостях, да и то нервозно, торопливо и нередко стоя». (Поглядел укоризненно на Андрея.)

АНДРЕЙ. И чё?

ДЮК. Свобода слова – это, конечно, круто, Андрей, но, по-твоему, мат в художественном произведении – это приемлемо?

АНДРЕЙ. А чё такого-то?

ДЮК. Тебе «чё такого-то», а книга может попасть в неокрепшие руки ребенка и сломать ему, на хуй, всю психику. Короче, я считаю, что мат, демонстрация низменных чувств и прочего человеческого говна в литературе неприемлемы, и предлагаю запретить всё это законодательно. С уголовной ответственностью вот таких, как ты, деятелей. К тому же мелкотемье, которое тебя волнует, меня еще больше расстроило. Андрей, тебе разве интересно про говно?

АНДРЕЙ. Там не про это.

ДЮК. А про что?

АНДРЕЙ. Про человеческую природу.

ДЮК. По-твоему, природа человека в том, что он серет и ебется?

Андрей не нашел, чего ответить.

ДЮК. А что же тогда отвага, самопожертвование, любовь к ближнему, к природе, к родине, наконец? Эти ценности – уже не ценности?

АНДРЕЙ. Короче, Дюк, дай сюда. (Забрал тетрадку и пошел куда-то вдаль.)

ДЮК (громко ему вслед). Ну, вот ты и проиграл свою битву с цензурой! А если бы на моем месте был условный Говорухин и вы бы находились на очередном пленуме партии, где тебе бы предложили обосновать свою позицию? Ты бы так же побежал? Ну, беги. Говорухин бы только посмеялся и закурил трубку. Всё! Твой бой с цензурой проигран! За то лови гранату. ( И бросил в сторону Андрея бутыль с отрезанным горлышком.)

Андрей развернулся и пошел обратно.

Зтм.

 

27

Грустная Ленка сидит на балконе, держит Дюдю на руках. Собака вожделенно поглядывает на пельмени. По городу уже грохочут салюты второго дня. Ленка какое-то время честно смотрит эти салюты, потом встает, выглядывает за балкон. Путь вниз преграждает следующий балкон – он застеклен. Ленка подходит к балконной двери, заглядывает в квартиру. Ничего не видно за тюлем, только мигают огоньки елки в глубине комнаты. Ленка снова садится на ящик. Вздыхает.

Зтм.

 

28.

Киоск.

Дюк прибывает в похмельном веселье. В ход пошло пиво. Андрей потягивает водку.

ДЮК. Ну, смотри. Ведь мать любит свое дитя бескорыстно? Если бескорыстно, то дитя не должно её любить в ответ. Оно должно на старости лет выгнать мать из дома или, что то же самое, отправить в дом престарелых. И такая горестная мать должна утешаться, что любила бескорыстно. А если дитя не выгнало старуху, то старуха, значит, не любила бескорыстно, она, значит, продала свое право на любовь за чечевичную похлебку на старости. Такую старуху уважать не за что. На такой старухе разрешается разорвать салоп и выбить ей зубы.

АНДРЕЙ. А если он просто любит мать и не может выгнать ее из дома?

ДЮК. Тогда ему лучше вовремя умереть или уродиться уродом. И хорошие дети так делают.

АНДРЕЙ. Ну, например?

ДЮК. Знаешь, что такое «заспать ребенка»?

АНДРЕЙ. Раздавить во сне.

ДЮК. Вот. Одна баба, лет сорока, всю жизнь хотела забеременеть и не могла. А тут смогла и родила. На седьмом небе от счастья. И при первом же кормлении вдруг уснула и заспала. Всмятку. Вот это у неё была бескорыстная любовь. Хотя и недолгая. Младенец молодец. И я так подозреваю, что и раньше было почти так же. Гиб любимый ребенок под матерью, а нелюбимые спали там кучкой говна где-нибудь под нарами, в лучшем случае на соломе. Любовь — СТРАШНАЯ сила.

АНДРЕЙ. Почему же великие поэты, художники и мыслители прошлого прославляли любовь как божественное начало?

ДЮК. А когда они жили? Это были первобытные, хотя и одаренные натуры с грубыми чувствами. Тогда на допросах на кол сажали. Тогда морфий от бессонницы принимали. Вот тогда и любили. А сейчас любить – дикость. Особенно детей.

АНДРЕЙ. А раньше типа больше детей любили?

ДЮК. Ну, вообще-т, ты прав. Просто это сейчас гуманизм, хуйзм, толерантность, правду сказать боязно. А тогда не церемонились! Раньше бабы их просто прокалывали, как лягушек, вязальной спицей вовнутрь себя, и это правильно, хотя и для самих себя опасно. Это моя бабка делала, безо всяких докторов. А когда в деревне от дифтерита умирал ребенок, соседка, бывало, выпрашивала рубашку умершего. И надевала на своих детей. Это сейчас человеколюбие, а раньше этими пакостниками были забиты все канавы, как придорожные, так и городские сточные, они раздувались и синели под каждым рыбным прилавком, под каждым ткацким станком, всплывали в каждом деревенском пруду и колодце, не говоря уже о монастырских или дворцовых. Вот говорят, что при аборте плод отдёргивается. Хочет, падла, жить, а, собственно, за какие такие заслуги? Жизнь — величайшая ценность, а ты кто такой? Без году неделя, многоклеточное, тупой зародыш будет гнуть пальцы. Оно кто? Оно паразит, как глисты. И вампир! Кровью же питается. Помни об этом и веди себя по понятиям, как все прочие паразиты и вампиры, которые скромно прячутся в темноте кишок или старых гробов и только ночью выползают на разведку и кормежку. И раньше это все хорошо помнили, особенно матери знали цену этим уродам. И она гораздо ниже теперешней. А ведь это уникальное в природе восхождение: сначала ты одноклеточное, потом паразит и вампир, затем уже молоком из соска питаешься, далее становишься полноценным мыслящим тростником, а там, глядишь, и в святые выбьешься. (Помолчал, побулькал пива.)  Хочу тебя спросить, а чья сегодня смена?

АНДРЕЙ. Моя.

ДЮК. Как так получилось?

АНДРЕЙ. У нас через сутки. Третьего нет пока.

ДЮК. А завтра, если сменщица, которая должна была быть вчера и, судя по всему, забухала и забила или долбится с хозей, как мы выяснили, а у вас тут через сутки?

АНДРЕЙ. А вот это уже никто не знает…

Зтм.

 

29.

Ленка там же. Сидит с закрытыми глазами. Глаза Дюди тоже закрыты. И тут начинает шевелиться тюль, за которым появляется немолодая женщина. Открывается балконная дверь. Женщина нагибается к лотку с пельменями и замечает Ленку.

ЖЕНЩИНА. О, батюшки! Ты чья такая?

Ленка жмет плечами. Женщина оглядывает Ленку.

ЖЕНЩИНА (почему-то шепотом). Эти, что ли, по вызову вызвали?

Ленка зачем-то кивает.

ЖЕНЩИНА (шепотом). А чё они тебя на балконе-то закрыли? Перепились, что ли?

Ленка кивает.

ЖЕНЩИНА. Не били хоть?

Ленка отрицательно мотает головой.

ЖЕНЩИНА. Хоть это. Пошли в дом.

Подняла лоток пельменей. Ленка встала.

ЖЕНЩИНА. Тихонько только – архаровцы в этой комнате дрыхнут.

Женщина и Ленка зашли в квартиру. Посреди комнаты стоял стол с остатками вчерашнего праздника. В глубине мигала елка, но очень маленькая, такая маленькая, что стояла она на телевизоре. А теперь главное: на разложенном диване спали три (!) огромных мужика топлес. В одинаковой позе – на животах. Спины мужиков были широки и волосаты. Четвертый мужик – сухой и пожилой – почивал в кресле, покорно сложив на груди руки. Глаза его были приоткрыты, и виднелись белки. Звучал симфонический храп. Дюдя зарычала. Женщина приложила палец к губам, и собака послушалась. Когда женщины уже почти пересекли комнату, кто-то из мужчин зычно испустил газы. В коридоре женщина обернулась на Ленку.

ЖЕНЩИНА. А ты че, с собакой, что ли?

Ленка кивнула.

ЖЕНЩИНА. А я подумала: горжетка это у тебя или как их там называют.

Зашли на кухню.

Подоконник был полностью заставлен бутылками с пивом. На плите в огромной кастрюле кипела вода.

ЖЕНЩИНА. Садись вон.

Указала Ленке на табуретку. Ленка села, а женщина принялась закидывать пельмени в кипящую воду.

ЖЕНЩИНА. А я вчера, как они накидались еще до Путина, ушла к подруге. Стол им накрыла и ушла. Пусть, думаю, чё хотят, то и воротят. А сейчас время кормить сыночков пришло. Вот и вернулась.

ЛЕНКА. Это ваши дети, что ли?

ЖЕНЩИНА. Детишки. Младшенькому тридцать один. От мамы с папой пока не собираются. А чего им собираться? Фильм «Двенадцать стульев» видела? Там у Табакова племянники были – вот эти такие же. Только жрать и спать научились. Никто ни дня не рабливал. Бабы ни у одного до сих пор нет. Вот так вызовут одну на троих и че-то там с ней делают по очереди. Три тысячи удовольствие стоит. Ну, хоть наркотиками не балуются, тьфу, тьфу, тьфу. А вы што, и в праздники работаете? Ты меня не стесняйся, я это понимаю себе так: не те бляди, что хлеба ради, как говорится… Я тебе даже по секрету скажу: знаешь, где настоящие бляди? В партии ЛДПР. Вот уж блядистее блядей не найдешь. И что ты думаешь, за кого эти медвежата голосуют? (Покивала.) За этих самых. Отца один раз чуть не прибили – он у нас коммунист. Такие тут у них дебаты бывают, что хоть из дома беги. Ой… (Села.) . Пельмени будешь?

Ленка пожала плечами.

ЖЕНЩИНА. Давай никаких. Намерзлась там. Щас уж сварятся. А ты собаку на работу берешь для моды? Видел, щас девицы все поголовно с собаками этими маленькими. Это что, тоже из ваших, если с собаками?

ЛЕНКА. Это не моя.

ЖЕНЩИНА. Выдают вам?

ЛЕНКА. У нее хозяин потерялся.

ЖЕНЩИНА. Много вам хоть платят?

ЛЕНКА. Пятнадцать тысяч обещали.

ЖЕНЩИНА (удивилась). В день?

ЛЕНКА. За месяц, почему.

ЖЕНЩИНА (удивилась). Мало так?

ЛЕНКА. Я у нас семь получала. Здесь, правда, жизнь дороже.

ЖЕНЩИНА. А где у вас-то?

ЛЕНКА. Малая Ляля.

ЖЕНЩИНА. Не слышала про такую. А чё уехала? За лучшей жизнью?

ЛЕНКА. Ну, так… Муж бил.

ЖЕНЩИНА. Ну, это у нас в порядке вещей. У меня вон вообще четверо боксеров.

ЛЕНКА. А у меня сестра копчик сломала.

ЖЕНЩИНА. Слушай, а тебе для работы косметика хорошая не нужна? Я тут приторговываю. Ораву-то кормить надо. Отец на пенсии. Хорошая косметика. Авон. Чуть ли не Франция. Давай принесу, может, чё себе выберешь. (Встала. Заглянула в кастрюлю.) . Щас пельменей тебе наложу и принесу. (Навалила в тарелку пельменей, поставила перед Ленкой. Дала банку майонеза. ) Ешь. (Ушла.)

Ленка наколола на вилку пельмень, подула на него. Собака активизировалась.

ЛЕНКА. Тютя, горячо. (Подула побольше. Скормила Дюде пельмень с ладошки.)

Вернулась женщина с коробкой. Поставила на стол.

ЖЕНЩИНА. Посмотри, может, чё понравится. Цены, если чё, недорогие.

Ленка по очереди достает из коробки разные предметы, смотрит на них, кладет обратно. Женщина вылавливает из кастрюли пельмени.

ЖЕНЩИНА. Там и тени, и помады, и пудра есть – ройся, в общем.

Ленка роется. В это время в туалет прошаркал один из медвежат. Ссыт с открытой дверью, тщательно проперделся. Из комнаты другой медвежонок прорычал: «Ма!» Женщина оставила пельмени и ушла на рык. Заработал телевизор. Из туалета вышел Первый медвежонок и уставился на Ленку, которая хотела съесть пельмень, но не стала этого делать под таким пристальным взглядом. Лицо медвежонка было изрядно помято, но смотрелось очень органично в копне спутанных волос.

ЛЕНКА. Здрасьте, а вы не знаете, где улица Торфорезов?

Медвежонок промолчал. Женщина прошла мимо него на кухню, к пельменям.

ПЕРВЫЙ МЕДВЕЖОНОК. Ма, это кто?

ЖЕНЩИНА. Косметику пришла покупать. Понравилась, что ли?

ПЕРВЫЙ МЕДВЕЖОНОК. А чё ты её пельменями кормишь? Очочко не слипнется?

ЖЕНЩИНА. Не слипнется.

ГОЛОС ДРУГОГО МЕДВЕЖОНКА. Ма! Ну, неси пиво-то, чё.

Женщина оставила пельмени, набрала пива с подоконника, ушла. Первый медвежонок подошел к Ленке. Дюдя зарычала.

ПЕРВЫЙ МЕДВЕЖОНОК (сделал рукой угрожающий знак). Ша! Не гавкай мне тут. (И съел два пельменя из Ленкиной тарелки. После чего, почесывая жопу, удалился.)

Вернулась женщина, довылавливала пельмени и понесла их медвежатам, прихватив майонез. В туалет зашел Другой медвежонок и так же, не закрывая дверь, громко поссал. У этого получилось без дополнительных звуков. Вернулась женщина, достала из холодильника банку огурцов, открыла и унесла. Другой медвежонок вышел из туалета и уставился на Ленку. Та старалась не поднимать на него взгляд и не есть пельмени.

ДРУГОЙ МЕДВЕЖОНОК. Я б тебе вдул.

Но не вдул, а лишь постоял и ушел. Женщина вернулась и села.

ГОЛОС ТРЕТЬЕГО МЕДВЕЖОНКА. Ма, а где торт?

ЖЕНЩИНА. У вас.

ГОЛОС ТРЕТЬЕГО МЕДВЕЖОНКА. Где?

Женщина встала и снова пошла в Сосновый бор.

ГОЛОС ЖЕНЩИНЫ. Вон он, твой торт.

ГОЛОС ТРЕТЬЕГО МЕДВЕЖОНКА. Дак я не там. Я в комнате. Принеси.

Ленка засунула в рот пельмень. Женщина вернулась, присела.

ГОЛОС ТРЕТЬЕГО МЕДВЕЖОНКА. Да че такое-то?! Давай! Я не понял! Эй!

ЖЕНЩИНА (себе). Интернет, что ли, отключили?

ГОЛОС ТРЕТЬЕГО МЕДВЕЖОНКА. Так… Я не понял… Да где ты?! Ахуеть… Ма… Ма, где мой танк?!

ЖЕНЩИНА. Кто?

ГОЛОС ТРЕТЬЕГО МЕДВЕЖОНКА. Танк!

ЖЕНЩИНА. Я откуда знаю?

ГОЛОС ТРЕТЬЕГО МЕДВЕЖОНКА. Дак узнай.

И тут же этот самый медвежонок вышел из-за угла и встал в проходе с грозным видом.

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Позвони им.

ЖЕНЩИНА. Кому им?

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Этим.

ЖЕНЩИНА. Кому этим?

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Да я ебу, кому ты там звонишь из интернета! У меня танк угнали!

ЖЕНЩИНА. Какой еще танк, Витя?

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. В игре! (Зашел на кухню.)  Звони!

ЖЕНЩИНА. Куда? В милицию, что ли?

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Звони куда хочешь. Ты чё, не врубаешься вообще – у меня танк угнали!

ЖЕНЩИНА. Витя, ну чё как маленький, может, там так надо, вот и угнали. Для интереса.

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Для какого, на хуй, интереса, ты – дура или как?! Танк – угнали пидорсы!

ЖЕНЩИНА. Витя, поиграй в другой диск.

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Это не диск! Я на него полгода копил, ты чё, охуела вообще!  Это ИС-7 был!

ЖЕНЩИНА. Может, он там, посмотри еще.

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Нету его там, блять! Звони! (И ударил по стене.)

ГОЛОС ДРУГОГО МЕДВЕЖОНКА. Витек, не бузи там.

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Верни мне танк, сука! Я здесь щас всё задамажу! (И снова ударил. Даже два раза.)

И тут встала Ленка.

ЛЕНКА. Вы зачем так с матерью разговариваете?

И получила в глаз. Отчего упала. Да еще и без сознания.

ТРЕТИЙ МЕДВЕЖОНОК. Ваншот!

Последнее, что она услышала, – был голос третьего медвежонка: «Она, поди, и спиздила». На что Другой медвежонок ответил из комнаты: «Да, Витек, ты его сам вчера пьяный продал. Сказал: пора в реал возвращаться». Дюдя ест пельмени с Ленкиной груди.

Потом наступило зтм.

 

30

Киоск.

АНДРЕЙ. А у тебя у самого-то детей нет?

ДЮК. У меня три полсына.

АНДРЕЙ. Это как?

ДЮК. Ибо! Один сын — это еще не сын. Два сына – полсына. Три сына — вот это сын. Казахская мудрость.

АНДРЕЙ. Это как в смысле полтора сына, что ли? Или три девочки?

ДЮК. Нет. Это, значит, шесть сыновей. Ибо один сын — это еще не сын, два сына – полсына, три сына — вот это сын.

АНДРЕЙ. Так, значит, два сына?

ДЮК. Слушай…

В это время в окошко заглянуло странное лицо. Оно было в прозрачной мази и изобиловало большими красными пятнами. В этом лице с трудом, но можно было узнать очертания Романа, хозяина Дюди. Он трезв, тих и пуглив.

РОМАН. Брат, тут Шабадинова такая не работает?

ДЮК. Тут никто не работает. Тут Новый год. А чё у тебя с ёбачом, зёма? Болька?

РОМАН. Салют бракованный попался. А тут еще где киоски есть?

АНДРЕЙ. Нет вроде. Не знаю, поищи.

ДЮК. А зачем тебе?

РОМАН. Да у неё моя собака осталась.

ДЮК. Пиво будешь?

РОМАН. Да не, я вон. (Достал фляжку, похлебал. Закурил.) Точно не работает? Такая – слегка шебутная?

ДЮК. Мы тут какую-то шебутную тоже очень ждем. Второй день.

РОМАН. А как выглядит?

ДЮК. Как йети – никто не видел, но все знают.

РОМАН. Я у вас тут объявление повешу? (Достал А4-й листок с черно-белой фотографией Дюди и сопровождающим текстом.)

АНДРЕЙ. Повесь. Только не на товар.

ДЮК. Дай посмотреть.

Роман протянул ему листок.

ДЮК. А чё у тебя собака бабская?

РОМАН. От жены осталась.

ДЮК. А чё она её с собой не забрала?

РОМАН. Умерла.

ДЮК. А… Ну и похоронил бы, к ебеням, их вместе, как Рюрика.

АНДРЕЙ. Дюк!

Но было поздно.

Зтм.

 

31

Ленка едет в трамвае. Голова Дюди торчит из-под её куртки. За окнами трамвая темно и отражаются постоянно разрывающиеся салюты. Ленка не смотрит на них. Лишь один раз оборачивается. На правом глазу у неё лиловый фингал.

Зтм.

 

32

Дюк лежит на диване, держит кусок льда на глазу. Андрей заваривает «дошираки» в пластиковых контейнерах.

ДЮК. Мне рельсой по голове били. С тех пор удар перестал держать. Да еще так подленько неожиданно въебал, что уже без шансов. При другом раскладе я его ухо уже бы на шнурке носил. Вот пидор. Ты его запомнил?

АНДРЕЙ. Ну, такой…

ДЮК. Узнаешь?

АНДРЕЙ. Узнаю.

Пауза.

ДЮК. Пизда ему, чё я могу сказать. Заварился? (Сел на диване. Убрал с глаза кусок льда – там фингал.)

Андрей поставил перед ним «доширак».

ДЮК. Горяченького хоть рубануть…

Едят.

Зтм.

 

33

Ледовый городок. Людей столько, как будто куранты только пробили полночь. Бенгальские огни, шампанское, водочка, пиво преобладает. Ленка подходит к киоску с хот-догами, покупает сосиску в тесте. Половину сосиски отдает Дюде, тесто и вторую половину ест сама, отойдя за киоск. Видит на торце киоска объявление с фотографией Дюди. Читает. Бросается к окошку киоска.

ЛЕНКА. Там у вас объявление. Собака нашлась.

ПРОДАВЩИЦА. Какая собака?

ЛЕНКА. Эта. (Показывает Дюдю.)

ПРОДАВЩИЦА. И чё?

ЛЕНКА. Можете вы позвонить по номеру? У меня телефон сломался.

ПРОДАВЩИЦА. Не могу.

ЛЕНКА. Жалко, что ли?

ПРОДАВЩИЦА. Жалко. Откуда я знаю, чё это за номер. Мелодию какую-нибудь установите мне платную…

ЛЕНКА. Такая дура…

ПРОДАВЩИЦА. Слышь, машкундра!

Но Ленка уже отошла и срывает объявление. Пошла с объявлением к людям. Шибается среди них, протягивает листок, но как-то её не особо чтобы замечают. Тогда Ленка двинулась в сторону памятника Ленину. И прямо в безлюдном углу столкнулась с мальчиком лет двенадцати.

ЛЕНКА. У тебя телефон есть?

Мальчик увидел фингал на её лице и, видимо, еще что-то такое в этом лице, что молча достал iphone5 и протянул Ленке. Ленка взяла и стала набирать номер. А мальчик, воспользовавшись моментом, рванул наутек. Спустя минуту поиска клавиш Ленка поняла, что с чудом техники самой ей не справиться, и решила попросить о помощи мальчика, однако увидела, что того нет. Она несколько раз честно произнесла: «Мальчик» — и пошла в сторону его предполагаемого местонахождения, пооглядывалась, но снова не нашла. Пошла дальше и на углу Ленина—Вайнера была жестко задержана сотрудниками полиции.

Зтм.

***

В камере их было четверо: Ленка с Дюдей и две расписные снегурочки. При задержании верхняя одежда Ленки и Дюди сильно запачкались, и потому снегурочки приняли их за бомжей. От чего перешептывались и громко ржали. Наконец одна не выдержала.

ПЕРВАЯ СНЕГУРОЧКА. Королевна, ты где такую собачку надыбала?

ЛЕНКА. Это не моя.

ВТОРАЯ СНЕГУРОЧКА. Это закусь у неё!

Поржали.

ПЕРВАЯ СНЕГУРОЧКА. Воротник у тебя из такой же?

ЛЕНКА. Ха-ха…

Поржали.

ВТОРАЯ СНЕГУРОЧКА. Смотри, у неё зубы даже на месте.

ПЕРВАЯ СНЕГУРОЧКА. Недавно, что ли, забичевала, королевна?

Ленка не ответила, но так гордо отвернулась, что снегурочки снова поржали.

ПЕРВАЯ СНЕГУРОЧКА. Королевна, отвечать будешь?

Ленка проигнорировала вопрос. Только сдвинулась в угол. Поржали. Пошептались. Поржали.

ПЕРВАЯ СНЕГУРОЧКА. Королевна…

Ленка задрала подбородок. Поржали. Закурили.

ПЕРВАЯ СНЕГУРОЧКА. Королевна, курить дать?

Ленка не ответила. Поржали. Пошептались. Поржали. Вторая снегурочка подошла и, зажав нос, села рядом с Ленкой. Первая сфотографировала их на телефон. На звук затвора Ленка чуть обернулась. Вторая снегурочка взвизгнула и отпрыгнула на место. К Ленке подсела первая снегурочка. Закинула ноги на лавку, облокотилась на Ленку спиной, сфотографировалась. Этого ей показалась мало, тогда она встала на лавку и села на Ленку. При этом произнесла из Набокова: «Диван мохнатый». Сфотографировалась. Но и этого ей показалось мало, и она решила попрыгать на Ленке на пример ортопедического матраса.

ПЕРВАЯ СНЕГУРОЧКА. Видео снимай. (И попрыгала.)

И допрыгалась. Ленка вскочила и осыпала снегурочку таким градом мельничных ударов, что та забилась под лавку. Вторая и Дюдя явно были ошарашены. Ленка села, погладила Дюдю. Первая отползла на свое место и затихла. Некоторое время посидели молча.

ЛЕНКА. Дайте телефон позвонить.

Вторая снегурочка протянула ей телефон, подошла, вручила. Села. Ленка вынула объявление и стала набирать номер. В это время у решетки появился мент.

МЕНТ. А кто тебе звонить разрешил?

ЛЕНКА. Они.

МЕНТ. Убрала.

Ленка спрятала телефон в карман.

МЕНТ. Ну че, снегурочки, свободу зарабатывать пойдете?

Снегурочки кивнули и встали. Мент отпер засов, открыл дверь. Снегурочки юркнули из камеры. Мент закрыл дверь, ушли. Ленка посидела, достала телефон, набрала номер.

Зтм.

 

34

Дюк кирпичом разбивает на полу пустые пивные бутылки. Раздевается по пояс – весь его торс в татуировках. Ложится спиной на стекло.

ДЮК. Вставай.

АНДРЕЙ. Куда?

ДЮК. На меня.

АНДРЕЙ. Я сто.

ДЮК. Ци похуй на твои сто. Вставай!

Андрей разувается, ставит одну ногу Дюку на грудь.

ДЮК. Весь!

АНДРЕЙ. Ты хрустишь.

ДЮК. Вставай!

Андрей ставит вторую ногу на грудь. Придерживается за прилавок.

ДЮК (едва дыша). Прыгай.

АНДРЕЙ. Да блин, Дюк.

ДЮК. Прыгай!

Андрей начинает медленно раскачиваться на груди Дюка.

Тот покряхтывает.

ДЮК. Сильней!

Андрей один раз прыгает сильней, – ноги соскальзывают с Дюка, – и он жопой падает ему на грудь.

Со стеллажей на них летит товар в твердой упаковке.

ДЮК. Блять…

Поднимаются на ноги. Вся спина Дюка в крови.

Зтм.

 

35

Ленка и Дюдя дремлют в камере. За решеткой появляется Роман.

РОМАН. Шабадинова, ты зачем у мальчика айфон отжала?

Ленка открывает глаза, смотрит на Романа. Дюдя тоже.

ЛЕНКА. Я позвонить вам…

РОМАН. А проституток зачем избила?

ЛЕНКА. Я проституток не била. Я снегурочку била.

РОМАН. И телефон у неё отжала? Ты их солишь, что ли?

ЛЕНКА. Я позвонить вам…

РОМАН. А чего ты такая, Шабадинова, чумазая? И Дюдя у тебя не гламурная какая-то.

ЛЕНКА. А сами-то. Все лицо сгорело вон.

РОМАН. Эта Хиросима какая-то жесть вообще. Ну чё, Шабадинова, поехали мыть вас?

Ленка пожала плечами. Встала. Рома открыл решетку. Идут по коридору. В соседней облеванной камере снегурочки моют пол, стоя на карачках.

Зтм.

 

36

Киоск.

Андрей через окно наблюдает, как Дюк втирает кому-то возле черного «лендкрузера». Андрей понаблюдал и стал дальше собирать поваленный товар. И тут на пороге появился Дюк с фифой в шиншилловой шубке.

ДЮК. Принимай подарок.

Андрей обернулся. Дюк держал фифу сзади за плечи.

ДЮК. Ложись на пол.

АНДРЕЙ. Зачем?

ДЮК. Дала добро. Навалит на тебя.

АНДРЕЙ. Дюк, иди в жопу.

ДЮК. Ложись, блять. Не надо бояться своих желаний. (Фифе.) Снимай рейтузы.

Фифа помялась.

ФИФА. Тут у вас грязно.

ДЮК. Не выебывайся, доставай говномет.

Фифа помялась, но начала снимать колготки.

ДЮК. Оливьешку ела?

ФИФА. Вчера кушала.

ДЮК. Слышал, Андрей! Новогодненьким щас тебя, блять, застелит. Ложись. На диван, если хочешь романти́к.

АНДРЕЙ. Дюк, иди в жопу. (И сел на диван.)

Фифа поняла, что колготки через сапоги снять не получится, и принялась их расстегивать.

ДЮК (Фифе). Че-то ломается, порази его вчерашним меню.

ФИФА. Что, простите?

ДЮК. Икру ела?

ФИФА. Кушала.

ДЮК. Черную, красную?

ФИФА. Обои.

ДЮК. Во жируют! А шубу?

ФИФА. Снять. (И стала снимать.)

В это время в киоск заглянул мужик, похожий на бандита из фильма «Я тоже хочу».

БАНДИТ. А чё тут такое?

Потом увидел Фифу со спущенными колготками и снимающую шубу. Потом он одним движением вытащил Дюка из киоска и нокаутировал. Потом прошел к дивану и ногой нокаутировал сидящего Андрея. Потом вернулся к Фифе и вместе со спущенными колготками увел её за собой.

Зтм.

 

37

Ленка и Роман едут на заднем сиденье такси. Дюдя сидит у Ленки на коленях. Машина останавливается на светофоре. Ленка смотрит в окно. На перекрестке стоит бард Пабердин с женой и толстой-претолстой Маруськой. У барда под глазом фингал. Они встречаются с Ленкой фингалами. Бард отводит глаза, потом предлагает семье перейти дорогу в другом месте, но получает категоричное: «Заткнись!» Загорается зеленый, и машина уезжает.

Зтм.

 

38

Киоск.

Дюк спит на лежанке. На животе.

Андрей вернул весь товар на стеллаж и веником сметает в совок окровавленное стекло. Помог рукой, порезался, сунул палец в рот.

Зтм.

 

39

Роман и Ленка поднимаются по лестнице, останавливаются у квартиры. Роман отпирает дверь. Дюдю охватывает эйфория, и она рвется из Ленкиных рук. Ленка отпускает её, и та бежит в квартиру. Ленка стоит.

РОМАН. Шабадинова, давай следом.

Пауза.

ЛЕНКА. Я, наверное, к вам не пойду.

РОМАН. Так, Шабадинова…

ЛЕНКА. Я в Малую Лялю поеду. Займете мне денег на билет?

РОМАН. Не займу.

ЛЕНКА. Ну и ладно. Я у Ирки займу.

РОМАН. Днем поедешь. Пошли.

ЛЕНКА. Чё я к вам пойду?

РОМАН. Мыться.

ЛЕНКА. Я чистая.

РОМАН. Это ты, Шабадинова, преувеличиваешь.

ЛЕНКА. Не пойду я к вам.

РОМАН. Дюдя вон тебя просит.

В дверном проеме стоит Дюдя и глядит на Ленку.

ЛЕНКА. Не пойду.

РОМАН. Как хочешь, Шабадинова. Пошли хоть на балкон покурим, что ли?

ЛЕНКА. Я не курю же.

РОМАН. Я покурю.

ЛЕНКА. Ну, пойдемте.

Роман закрыл дверь. Дюдя успела выскочить и пошла с ними. Вышли на подъездный балкон. В небе разрываются фейерверки. Роман закурил.

РОМАН. А чё ты, Шабадинова, в свою Лялю поедешь?

ЛЕНКА (дернула плечами). Ну… не прижилась тут.

РОМАН. А сколько ты тут?

ЛЕНКА. Неделю уже.

РОМАН. Это долго, да.

Помолчали.

РОМАН. А чё приезжала?

ЛЕНКА. Так…

Под балконом остановилась черная «Приора», в ней грохочет музыка. Вроде «Скорпионз». Ленка уставилась на неё. Фейерверки взрывались в небе и отражались в черной крыше машины.

Роман  (резко). Шабадинова, а чё ты не прижилась?

Пауза.

ЛЕНКА. Не умею жить.

РОМАН. Да иди ты в жопу.

Люк на «Приоре» открылся (музыка усилилась), из него высунулась рука. В руке было что-то черное. Ленка повернулась к Роману.

ЛЕНКА. И пойду…

Черное в руке несколько раз вспыхнуло. Ленка дернула головой и рухнула на пол.

РОМАН. Шабадинова, чё? (Нагнулся к Ленке, увидел кровь на голове.)

РОМАН. Шабадинова… (Выглянул за балкон, черное в руке продолжало вспыхивать.)

РОМАН. Ээээээййййй!!!!

Его услышали, и рука нырнула в машину. Люк закрылся. Дюдя лизала Ленке лицо.

РОМАН. Вы охуели! Вы охуели! (Нагнулся, сгреб Ленку в охапку и понес. Спустился к подъездной двери, кое-как отыскал кнопку. Нажал – запикало. Вышел на улицу.)

«Приора» была на месте. Открылось окно.

ГОЛОС. Что, брат, случилось?

РОМАН. Вы охуели! Вы охуели!

ГОЛОС. Мы салют делали, брат. В небо делали. Это травмат, брат. Травмат, брат.

РОМАН. Вы охуели! Вы охуели! Вы охуели! (Идет с Ленкой к машине.)

Машина рванула с места и поехала. Роман с Ленкой побежал за ней.

РОМАН. Стой! Я мент! Стой!

Выронил Ленку головой вниз, ударил об землю, сел над ней, зажал рану рукой. Другой набирает номер. Дюдя лижет ему руку. Ленка открыла глаза. Смотрит на Романа, держится за ушибленную руку. Тот увидел её взгляд.

РОМАН. Шабадинова, иди в жопу.

ЛЕНКА. Уже иду… (Закрыла глаза.)

Зтм.

 

40

Киоск. Темно, только красным горит нагреватель. Андрей открывает глаза оттого, что Дюк копошится у него в ширинке. На Дюке только длинная толстовка, которая выглядит как платье или ночнушка. Трусов, вроде, нет. На ягодицах два кочегара-чертика закидывают уголек в топочку.

АНДРЕЙ. Дюк, ты чё?! (Отодвигает его за голову.)

ДЮК (сказочным голосом). Дай писюлёк пососу… (И лезет в ширинку.)

Андрей держит его. Пытается встать.

ДЮК. Писюлёк… Дай…

АНДРЕЙ. Дюк!

ДЮК. Писюлёк…

Андрей встал, забился в угол. Закрылся нагревателем.

ДЮК. Я Бастинда. (Выпрямился. Лицо у него совсем безумное.)

АНДРЕЙ. Дюк, ложись спать…

ДЮК. Я Бастинда. Я-а-а! Злая колдунья Бастинда-а-а! (И схватился прямо за спирали нагревателя. И хоть бы хны.)

АНДРЕЙ. Бля… (Выпустил нагреватель и рванул через товар к выходу.)

А у Дюка в руке уже заточка блестит. Андрей схватил двухлитровую «Аква Минерале», свернул пробку, распахнул дверь.

ДЮК. Я Бастинда! Убью тебя! (И идет.)

АНДРЕЙ. Бастинда, у меня вода! (Вышел спиной на улицу.)

ДЮК. Я Бастинда! (Идет.)

АНДРЕЙ. Я щас плесну! (Сделал устрашающий жест бутылкой.)

ДЮК. И хули…

АНДРЕЙ. Умрешь…

ДЮК. С хуяли…

АНДРЕЙ. Бастинды от воды умирают.

Дюк задумался, потом шагнул обратно в киоск, произнес: «Иди на хуй»  -и закрыл дверь. И даже лязгнул засовом. Потом чем-то загрохотал, видимо, товаром. Андрей остался на улице, постоял, попил из бутылки. Еще постоял. Застегнул ширинку. И тут из киоска повалил дым.

АНДРЕЙ. Да блин, Дюк! (Подошел к витрине.)

Внутри что-то полыхало, и очень сильно. Также звучало что-то вроде: «Бамбара, чуфара, лорики, ерики, пикапу, трикапу, скорики, морики!»

АНДРЕЙ. Дюк!

В киоске полыхнуло с удвоенной силой.

Андрей побежал к двери и стал рвать её на себя.

Тем временем пламя уже рвалось из окошка. Вдруг дверь распахнулась, и выпрыгнул чумазый Дюк. Ночнушка его чуть горела сзади. Дюк был быстр, как лань. Он сделал вокруг киоска прощальный круг и рванул в ночь. Андрей заглянул через дверь в киоск. Там все было охвачено пламенем. Андрей попытался потушить пожар водой из бутылки, но не смог. Тогда он стал кидать туда снег горстями. Когда пламя взметнулось над крышей, Андрею пришлось отступить и наблюдать. А зрелище было великолепное…

Зтм.

 

41

Рассветает. Андрей стоит возле тлеющих останков киоска. Подходит мальчик, который пытался купить «ЛД» красный.

МАЛЬЧИК. А где киоск?

АНДРЕЙ. В стране Оз.

МАЛЬЧИК. Где?

АНДРЕЙ. В пизде…

Разворачивается и идет по спящему после двух дней пития городу. Проходит один квартал, второй…

…И тут он увидел паруса. То белоснежные, как слеза ребенка, то алые, они гордо реяли на горизонте, разворачивались и, наполненные ветром, хлопали, как крылья чайки над волнами. Андрей прищурился — нет, паруса точно горели снежной белизной, алыми же они казались оттого, что по ним скользил луч рассвета. Главный парус, между гифелем и горизонтальным рангоутным гиком, был украшен каким-то неразборчивым символом, да и на топселе, который надулся так, что, казалось, вот-вот оборвет к тысяче чертей и гафел,  и стеньгу, тоже красовалось какое-то изображение. Судно развернулось. Это был красавец четырехмачтовый бриг, бушприт которого направлялся круто вверх, поддерживаемый лепной скульптурой какого-то морского чудища, вероятно грифона. Вдруг на носу показалась человеческая фигурка.

Андрей уставился на фигурку. Фигурка на него. Это была Ленка Шабадинова.

ЛЕНКА. Вы не знаете, где находится улица Торфорезов?

Андрей промолчал. Ленка смотрела на него сверху вниз и ждала ответа. И вдруг кто-то громко позвал: «Шабадинова!» Ленка оглянулась и рванула к другому борту. Голос снова позвал. Бриг двинулся и заплыл за дом. Андрей побежал за ним, но за домом ничего не было.

Зтм.

 

42

В темноте.

Голос.  Шабадинова. Шабадинова…

Дюдя лижет лицо. Потолок. Лицо Романа. Стойка с капельницей. Ирка стоит у двери в гипсовых трусах на подтяжках из бинтов. Снова лицо Романа.

РОМАН. Шабадинова, помнишь меня?

Ленка кивает.

РОМАН. А Дюдю?

Ленка кивает.

ИРКА. Ленка, я тут. (Помахала рукой.)

РОМАН. Шабадинова, а помнишь, ты меня жениться звала?

Ленка мотает головой.

РОМАН. Ну дак, у тебя ж полмозга вытекло.

Ирка ржёт.

РОМАН. Шабадинова, а гепатит А у тебя откуда? Это ж бомжовская болезнь. Пол плохо моешь?

ИРКА. А мне вон гипсовые трусы придумали, чтобы не садилась.

РОМАН. Шабадинова, а я про тебя песню написал. Слушай…

Достал два телефона. На одном включил музыку, на другом – открыл текст. Запел. Ленка слушает его, глядя в потолок. Вдруг начала повторять некоторые слова. Ирка лыбится. Тут в палату заглянула огромная санитарка.

САНИТАРКА. Вы че тут все ебу дались, песняры хуевы?! Тишина.

Все замолчали. Переглядываются, улыбаются. Санитарка постояла и ушла.

 

Титр: В Краснодаре рабочие забили до смерти коллегу за сарказм.

 

43

Разбирают ледовый городок.



Василий Сигарев фильм Волчок пьесы Пластилин Черное Молоко@Mail.ru